Фани Дюрбах и Тайный советник - Алла Ромашова

Василий прыгнул в дрожки, щелкнул кнутом. Лошадь, не ожидавшая такого обращения, дернулась и понеслась, прядая ушами. Василий гикал, дрожки подпрыгивали на колдобинах.

Через сорок минут Василий вернулся с иконой и немолодым батюшкой, у которого от тряски и волнения стояли дыбом редкие волосы.

Слуги бегом занесли икону в дом. Старичок-священник просеменил в комнату к умирающему ребенку, рядом с кроваткой которого сидели безутешные родители и бесполезный врач.

Тряпку, в которую была замотана двухаршинная доска, развернули. Икону поставили прямо напротив кроватки. Солнечный луч из окна упал на лик Богородицы. Она спокойно взирала на Своего Сына, ожидая Его участи — быть распятым людьми. Ее глаза светились мудростью, любовью, знанием и принятием.

Александра Андреевна рухнула перед иконой на колени. Илья Петрович грузно опустился рядом. Все домашние молились вместе с хозяевами. Священник начал молебен. Молитва унимала боль, давала слезам пролиться, показывала бренность жизни.

«Матерь Божья, — обращаясь к иконе, безгласно плакала женщина, — попроси Спасителя даровать жизнь Николеньке. Мой ангел Катенька уже на небесах, дозволь оставить сына! Пусть порадует материнское сердце. Обещаюсь служить Господу, как умею! Приму любую твою волю! Но ты, как мать, сама знаешь, как больно терять свою кровиночку. Прости меня, грешную, ибо я не так сильна, как ты!»

Молебен закончился. Мальчика причастили, аккуратно придерживая головку. Луч заходящего солнца, который во время молебна полз от лика Божьей Матери по стене, по фигурам молящихся, по кроватке, добрался до ребенка и осветил бледное личико. Дыхание мальчика успокоилось. На щеках появился едва заметный румянец. Николенька вдруг вздохнул, открыл глаза и внятно произнес: «Бог».

Через полчаса стало понятно, что кризис миновал. Николя выжил.

Илья Петрович на радостях пожаловал на золотой оклад Владимирской тысячу рублей, а Александра Андреевна — свои лучшие украшения. Икону торжественно отвезли обратно в Храм. Владимирскую занесли в алтарь и всю ночь читали перед ней акафист и благодарственные молебны один за другим. Василию дали выходной. Онисья осталась при доме, разбирала остатки провизии после пикника. Парень решил навестить своего друга Андрея и из первых уст рассказать о чуде.

Василий пришел к избушке поздно, когда взошла луна. Стукнул в дверь. Она поддалась и мягко распахнулась. В нос ударил знакомый запах маслянистой олифы. Василий заглянул в комнату. Андрей спал, облокотившись на икону. Луна освещала пятно краски, разлитой прямо на изображении. Мышонок сидел на плече иконописца и пищал, как плакал. Володя позвал друга:

— Засоня, всю работу испортил!

Андрей не проснулся. Тогда парень тронул товарища за плечо. Тело мягко сползло на пол. Василий в ужасе уставился на упавшее тело — рана виднелась в грудине. Перевел глаза на разлитую краску, только сейчас заметив, что это кровь. Василий сделал несколько шагов назад, ударился головой о балку, развернулся и собрался бежать прочь, но остановился. Вернулся к столу и подхватил мышонка, который мгновенно юркнул к нему за пазуху.

Василий побежал в сторону усадьбы. Но уже рядом с домом подумал, что не стоит беспокоить уставшего от переживаний сегодняшнего дня Чайковского, развернулся — и кинулся в полицейский участок.

Утром следующего дня Игнатьевский явился на прием к Чайковскому ровно в восемь.

— Ваше превосходительство, — начал доклад полицмейстер. — Вчера вечером было совершенно еще одно убийство. Убит Андрей-иконописец. Зарезан тем же ножом, что и младенец со старухой. Мне пришлось задержать Василия, вашего конюха. У него в вещах обнаружено орудие убийства — нож. Мы не стали вас беспокоить ночью. Вот приказ, — полицмейстер протянул бумагу.

Илья Петрович нахмурился:

— Наш конюх — убийца? Этого не может быть. Вы, должно быть, не знаете, что вчера Василий весь день был с нами? Он привез икону, которая спасла от смерти нашего сына. И после этого, Вы считаете, он смог пойти к своему другу и убить его? Это полный бред!

— Ваше превосходительство, Вы плохо знаете удмуртов — это темные люди. У них в голове куча предрассудков. Кто знает, что у него в голове перевернулось?

— Это у Вас в голове куча предрассудков, Алексей Игнатьевич. Вы не можете найти убийцу, и все решили повесить на конюха. Я напишу письмо в Казань, чтобы они прислали к нам местного следователя вести расследование. Вы знали, что Андрей-иконописец с малых лет был другом нашему Василию? Вы меня расстроили и в Вашей компетенции я не уверен. Попрошу Вас оставить мой дом.

На третий день состоялись похороны блаженного Андрея.

Возле дома иконописца собрался весь город. Пришли из соседних деревень. Народу было столько, что во двор не помещались, стояли вдоль улицы. Внутри избы, где лежало тело юродивого, монах читал псалтырь, горела свеча. Дым от ладана клубился вокруг гроба. В девять тело вынесли за изгородь, и толпа молча потекла в храм.

Андрей лежал в дубовой колоде. Черты его лица заострились, осунулись. Белокурые волосы легким свечением окружали спокойное лицо. Казалось, он спит. Люди плакали, старались прикоснуться к гробу. Некоторые несли в руках писанные Андреем иконы. Когда подходили к церкви, на небе появилось облачко, очертаниями похожее на ангела. Облако замерло рядом с куполом, зацепившись за крест храма, повисело — и растаяло.

Иконописца отпели. Гроб закрыли, вынесли из церкви и понесли на кладбище. Холмик и крест — казалось бы все, что осталось от человека. Но люди держали перед собой иконы, и с каждой взирал Христос, глазами похожий на иконописца.

Онисья ходила сама не своя. Работа не спорилась.

— Это не он, — шептала девушка. Фани, как могла, успокаивала подругу:

— Конечно, не он! Уверена, все разъяснится и его отпустят. Давай-ка лучше соберем узелок Василию, и ты отнесешь его в участок. Авось повидаетесь.

Немного успокоившись, Онисья собрала кое-что из еды и ушла в участок. Но к вечеру не вернулась. Утром тоже не объявилась. Взволнованная Александра Андреевна отправила в участок все разузнать посыльного. Тот быстро сбегал и спросил у дежурного полицейского, приходила ли горничная. «Накануне вечером была, но к задержанному ее не пустили. Зато с ней долго беседовал господин полицмейстер, допрашивал. Когда Онисья вышла от него, сердилась», — был его ответ.

События последних дней растревожили город и завод. Дворовые не работали — гадали, кто убийца. Управляющий домом, Кондрат Петрович, обсуждал с поваром на кухне арест Василия.

— На товарища с ножом? Сомнительно это будет… Васька и мухи не обидит. Коня вон вылизывал, как дите родное, чуть не спал в стойле. Всегда доброе слово скажет. И книжки читал… просвещался, хоть ему и не по чину.

— Вот от энтих книжек и горе, — возражал повар, — Где это видано, чтобы