Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе
В один из таких дней, совершая свой очередной «марафонский» забег по коридору, я увидел ее. В конце холла, у большого панорамного окна, на широком подоконнике, поджав под себя ноги, сидела маленькая девочка. Лет шести, не больше. На ней была больничная пижама, а два тоненьких хвостика смешно торчали в разные стороны. Она не смотрела на улицу, где сияло солнце и зеленели деревья.
Она смотрела себе под ноги и была такой грустной, что, казалось, само пространство вокруг нее потемнело.
Что-то внутри меня шевельнулось. Инстинкт врача или, может, того самого «братца», которым я поневоле стал для целой оравы детей? Не знаю. Я медленно подошел и, шипя, как старый чайник, от боли в ребрах, опустился на подоконник рядом с ней. «Господи, — подумал я, — за что мне это? Даже просто сесть — уже подвиг».
Девочка повернула ко мне свое серьезное личико.
— Привет, — сказал я.
Девочка вздрогнула и подняла на меня огромные, заплаканные глаза.
— Привет, — тихо ответила она.
— Меня зовут Акомуто. А тебя?
— Ино, — совсем беззвучно проговорила девочка, пряча глаза.
— Красивое имя, — улыбнулся я. — А чего такая принцесса грустит в такой хороший день? Поссорилась с кем-то? Или, может, у тебя отобрали любимую игрушку?
Ино покачала головой и еще ниже опустила подбородок.
— Мне грустно, потому что моя мама всегда расстроенная. Она все время плачет, когда думает, что я не вижу.
Ах, вот оно что. Я посмотрел на девочку. Выглядела она вполне здоровой, если не считать больничной пижамки. Розовощекая, крепкая. Но мы-то в нейрохирургии. Здесь болезни не всегда видны снаружи. Видимо, у малышки что-то серьезное, раз ее мама так убивается. Сердце неприятно сжалось от жалости.
— Знаешь, — сказал я, подбирая слова. — Мамы, они такие. Они очень сильно любят своих детей, и когда их дети болеют, они переживают даже больше, чем сами дети. Она плачет не потому, что все плохо. А потому, что очень-очень хочет, чтобы ты поскорее выздоровела. Уверен, она была бы самой счастливой на свете, если бы увидела твою улыбку.
— Правда? — Ино посмотрела на меня с надеждой.
— Чистая правда, — заверил я. — Вот увидишь, ты скоро поправишься, вы вернетесь домой, и твоя мама снова будет улыбаться. Она будет печь тебе твои любимые пирожные и читать сказки на ночь. Нужно просто немного потерпеть.
Мы еще немного поболтали о всякой ерунде: о ее любимом мультике про летающих котов, о том, что больничная еда похожа на клейстер. Ино немного повеселела и даже пару раз улыбнулась.
— А как тебя зовут, дядя? — вдруг спросила она, глядя своими большими глазами на меня.
— Акомуто, — сказал я. — Но моя родня называет меня просто Херо.
— У тебя смешное имя, — заметила она без тени смущения.
— Знаю, — вздохнул я. — Мне часто об этом говорят.
Мы помолчали. Я смотрел на эту маленькую, серьезную девочку и чувствовал себя абсолютно беспомощным. Я мог зашить порванную аорту, мог остановить сердце и запустить его снова, мог провести сложнейшую операцию. Но я понятия не имел, как починить грусть в глазах шестилетнего ребенка.
— Ладно, я побегу, — внезапно сказала Ино, спрыгивая с подоконника. — Спасибо, Херо-чан!
Она помахала мне рукой и скрылась за поворотом коридора. Я проводил ее взглядом и улыбнулся. Дети — удивительные создания. Даже в таком месте они находят силы радоваться мелочам.
— Ну что, — пробормотал я себе под нос, — пора и на покой. То есть, в палату.
Я начал медленно, с кряхтением и тихими проклятиями, сползать с подоконника, опираясь на свою верную спутницу-капельницу. Кое-как доковыляв до своей палаты, я уже собирался завалиться на кровать, как в дверях появилась медсестра.
— Херовато-сан, к вам посетители, — сообщила она. — Ждут вас в холле для посетителей.
— Хорошо, я сейчас, — кивнул я.
Приведя себя в относительный порядок, насколько это было возможно в больничной пижаме и задумавшись, что надо было хотя бы в зеркало посмотреться, я медленно побрел в указанном направлении.
Холл для посетителей был небольшим, уютным помещением с несколькими диванчиками и кофейным автоматом. И он был полон моей семьей.
Там стояли все они. Тетушка Фуми, скрестив руки на груди, рядом с ней — тетушка Хару, которая при виде меня тут же залилась слезами, прижимая к лицу платочек. Хана стояла чуть поодаль, серьезно разглядывая какие-то больничные схемы. Рядом с ней, держась за руки, — Хината и Юки. А Кайто пытался удержать двух маленьких ураганов — близнецов Рин и Рен, к которым еще и Макото присоединился, ведь при виде меня они уже были готовы сорваться с места.
Первой не выдержала тетушка Хару.
— Акомуто-чан! — всхлипнула она и кинулась ко мне, чуть не сбив с ног вместе с капельницей. — Живой! Родненький наш!
Она вцепилась в меня, и я почувствовал, как ее слезы капают мне на плечо. За ней подошла тетушка Фуми. Она положила свою сухую мозолистую руку мне на щеку и внимательно посмотрела в глаза.
— Ну, здравствуй, непутевый, — сказала она своим обычным строгим тоном, но в ее голосе я услышал неприкрытое облегчение. — Напугал ты нас.
— Акомуто-кун, мальчик мой! — все всхлипывала рядом тетушка Хару мне в плечо. — На тебе лица нет!
— Зато есть голова на плечах. Целая, — попытался отшутиться я, но по вмиг намокшим глазам тетушки понял, что неудачно.
А потом плотину прорвало. Дети с радостными криками подбежали ко мне. Хана, Юки, Макото — все пытались меня обнять, потрогать, убедиться, что я настоящий. Даже Кайто подошел ближе.
— Братик Акомуто!
— Мы так скучали!
— И волновались!
А потом ко мне прорвались близнецы.
— Братик!
Рин и Рен с разбегу врезались в меня, крепко обняв за талию. И в этот момент мир для меня взорвался болью. Их объятия пришлись точнехонько на мои многострадальные ребра.
— А-а-аргх! —
