Совок порочного периода - Алексей Небоходов
Последним, что я увидел перед тем, как закрыть глаза, была вспышка с улицы, от стоящих там «Жигулей». Наверное, участковый фотографировал место происшествия для протокола.
Я позволил себе отключиться.
Глава 17
Сознание возвращалось медленно, словно выплывая из мутной пелены, через которую вспышками пробивались обрывки воспоминаний. Первым пришло ощущение холода, затем резкая, жгучая боль под рёбрами. Каждый вдох давался с трудом, будто грудь сдавило железным обручем. В памяти мучительно всплывали лица, выкрики, грохот падающих предметов в магазине и мгновение, когда нож вошёл в тело, разрывая ткани, как проникая сквозь слои сознания.
Глаза открылись тяжело, веки словно налились свинцом. Поначалу зрение не желало фокусироваться, расплывчато очерчивая белизну стен, мягкие силуэты медицинских аппаратов и блестящие поверхности шкафчиков. Постепенно, моргая, удалось различить потолок с потрескавшейся штукатуркой и лампу дневного света, нестерпимо режущую глаза.
В палате стояла стерильная тишина, прерываемая приглушёнными голосами за дверью. Аппарат возле кровати монотонно пищал, отмечая каждый удар сердца и подтверждая жизнь.
Попытка пошевелиться отозвалась новой волной боли. Невидимая рука сдавила рану, вынуждая стиснуть зубы и замереть. Тело казалось чужим, разбитым, окутанным усталостью и болью. Левая рука покоилась на грубой простыне, обмотанная пластиковой трубкой, по которой медленно стекали капли прозрачной жидкости.
Мысли постепенно складывались в связную картину, возвращая пережитое: магазин, бледное лицо Алёны, дикий взгляд её отчима, крики и острая, горячая тяжесть, растекающаяся по животу. После этого сознание провалилось в черноту.
Дверь тихо отворилась, впуская лёгкий запах антисептика и звуки осторожных шагов. Вошёл высокий подтянутый мужчина в белом халате с профессионально-спокойным взглядом врача, которого ничем уже не удивишь.
Он приблизился, внимательно рассматривая меня, оценивая проделанную работу, и мягко улыбнулся, словно успокаивая ребёнка, проснувшегося после тяжёлого сна.
– С возвращением, Леонид, – его голос звучал ровно и уверенно, словно он знал ответы на все вопросы заранее. – Вы заставили нас понервничать. Чудом выжили. Ещё немного – и разговаривали бы уже в другом месте.
Он говорил без лишних эмоций, но за этой сдержанностью чувствовалась привычка успокаивать даже в самых сложных случаях.
– Сколько…? – прохрипел я, чувствуя, как пересохло горло.
– Двое суток здесь, – врач сразу понял вопрос и ответил с прежней доброжелательностью. – Операция прошла успешно, но вы потеряли много крови. Главное сейчас – отдых. Вас буквально вернули с того света.
Последняя фраза прозвучала строго и заботливо одновременно. Кивнув, я закрыл глаза, ощущая приятную слабость.
– Постарайтесь поспать, – добавил врач и тихо прикрыл дверь за собой.
Сон не приходил. Мысли возвращались к тому вечеру. Особенно остро вспоминалась Алёна – её испуганные глаза и болезненная хрупкость. На миг закололо сердце, словно кто-то невидимый вновь вонзил туда иглу.
Мучительно думалось: зачем всё это произошло? Какая сила заставила пройти через эти испытания, чьей рукой написан этот жестокий сценарий?
Память рисовала фрагменты прошлого, выстраивая цепочку событий, ведущую к неизбежному исходу. Где-то глубоко внутри теплилась надежда на появление Таисия с объяснениями, но комната оставалась пустой, заполненной лишь гудением аппаратуры и тревогами.
Стены палаты постепенно окутали сумерки, тени поползли по углам, подчёркивая одиночество и невозможность вернуться к прежней жизни. Лёжа на больничной койке, я не мог представить, каким будет следующий шаг и как закончится эта жестокая игра со временем.
Сквозь окно сочился вечерний свет, смешанный с дрожанием ветвей. Этот шорох одновременно успокаивал и тревожил, напоминая, что жизнь продолжается, не обращая внимания на личные драмы.
Закрыв глаза, я вдохнул глубже, почувствовав, как боль обожгла изнутри. Тело просило покоя, но мысли не давали уснуть.
«Неужели я так ничего и не понял?» – мелькнуло в голове.
Ответа не было, лишь гнетущая тишина и бесконечность застывших в полумраке вопросов. Я слушал равномерное гудение аппаратуры, словно надеясь услышать в ней ответы.
Сознание снова дрейфовало в вязком сумраке, цепляясь за обрывки ощущений, пока не остановилось на тёплом прикосновении чужих пальцев. Они поправляли трубки, уходящие в предплечье, аккуратно фиксируя иглу прозрачной лентой. Не открывая глаз, я ощутил близость медсестры и её уверенные движения. Она наклонилась, прошептав едва слышно:
– Потерпи, миленький. Скоро станет легче, самое страшное уже позади. Главное – не торопись, всё идёт своим чередом.
Её голос звучал тихо и нежно, будто знакомая колыбельная, убаюкивая сознание. Веки слегка дрогнули, оставив мир за тонкой пеленой.
Внутри вновь зашевелились мысли, возвращая к событиям, которые уже казались чужими и далёкими. Перед внутренним взором всплывали мучительно точные детали произошедшего – почти ощутимые, словно их можно было коснуться пальцами.
Сперва бег. Потом – картина происходящего. Решение вмешаться, не мешкая. Мгновение тишины. Затем всё смешалось в крики, бег и грохот падающих предметов. Снова вспомнился испуганный взгляд Алёны, её беззащитная поза, руки, болезненно скрещённые на груди, тщетно пытающиеся скрыть её хрупкость.
Теперь, в больничной тишине, яснее ощущалась нелепость случившегося. Тяжесть происшествия давила на грудь сильнее физической боли, переходя в глубокое сожаление и внутренний дискомфорт. И одновременно пришло понимание неизбежности произошедшего, будто вся жизнь вела именно к этому моменту.
С трудом собрав остатки сил, попытался пошевелиться и приподняться на локтях, чтобы осмотреться, но боль мгновенно вспыхнула снова, прижимая обратно к простыне.
– Ну куда вы опять лезете? – мягко, с лёгким укором сказала медсестра, прижимая ладонь к плечу. – Лежите спокойно. Ещё успеете на всё насмотреться. Лучше отдохните.
Её уверенный и спокойный голос лишил всякого желания спорить. Закрыв глаза, я позволил телу расслабиться, отпуская напряжение и чувствуя, как боль постепенно ослабевает.
В памяти вереницей проходили последние дни, словно страницы в книге, которую пытаешься перечитать, надеясь разобраться в упущенных деталях. Случайности, ошибки, решения – всё складывалось в единую картину, где каждая мелочь казалась важной.
Размышляя, ясно понял, что выжил исключительно благодаря случайности: пройди нож чуть глубже или правее – и эта палата уже была бы не нужна. Мысль об этом вызвала благодарность, смешанную с лёгким ужасом.
Размышления прервали звуки у двери палаты. Медсестра негромко вздохнула и вышла, пропуская посетителей. Открылась дверь, принеся запах духов, свежей одежды и улицы.
Не сразу открывая глаза, ощутил знакомое присутствие близких. Повинуясь внутренней потребности увидеть их, осторожно приоткрыл веки.
У двери нерешительно стояли три фигуры, каждая из которых вызывала в памяти отдельные, яркие эмоции.
Первой заметил Леру. Её рыжие волосы, как всегда, были уложены в две косички, подчёркивавшие одновременно дерзость и ранимость лица. Она выглядела встревоженно, внимательно изучая палату и человека на кровати.
Рядом стояла Дарья Евгеньевна, строгая и неприступная, с
