Темный Лорд устал. Книга V - Тимофей Афаэль

Мурзик мяукнул тихо, потёрся мордой о щёку Даниила, словно пытаясь его успокоить. Даниил погладил кота, чувствуя под пальцами тёплую шерсть, и это немного помогло. Кот был реальным, живым, осязаемым — единственное, что удерживало Даниила здесь, не давало развернуться и убежать.

Я должен остаться и увидеть того, кто спас наш город.

Но страх не отпускал. Он сидел внутри, словно камень в желудке.

Даниил закрыл глаза на мгновение, и перед внутренним взором всплыло воспоминание, от которого он не мог избавиться. Воспоминание о «Зеркале». Комната, рояль и взгляд сущности, что являлась богом. И он — маленькая песчинка под этом всевидящим оком.

Калев Воронов. Даниил не видел его тогда, но он чувствовал его всеобъемлющее присутствие и понял. Воронов — высшее существо, которое может уничтожить тебя взглядом, стереть в пыль одной мыслью, и даже не заметит этого.

Если он запомнил меня, то сегодня я рискую умереть.

Даниил открыл глаза и сжал кулаки, чувствуя когти Мурзика, которые впились в куртку.

— Ты не боишься? — прошептал он.

Мурзик зевнул, показав острые зубы, и устроился удобнее, явно не разделяя страха своего хозяина.

Конечно, не боишься. Ты же просто кот и не понимаешь, кто едет.

Вдалеке послышался глухой гул двигателей, который становился всё громче. Толпа замерла, все повернулись к дороге, и разговоры затихли, словно кто-то выключил звук. Даниил тоже посмотрел туда и увидел, как на площадь въезжает кортеж.

Машины двигались медленно, величественно, и казалось, что сама земля дрожит под их тяжестью. Кортеж остановился перед Мэрией. Двигатели заглушились.

Из джипов вышли люди в чёрных костюмах. Они встали по периметру вокруг черного автомобиля в центре, образуя живой щит, и сканировали взглядами толпу.

Дверь авто открылась и Даниил сразу ощутил давление.

Оно накатило волной, как невидимый удар в грудь, выбивая воздух из лёгких. Воздух стал тяжелее, плотнее, словно усилили гравитацию. Он посмотрел по сторонам и увидел, что не один такой — люди в толпе затихли, ощущая это давление.

Он ещё даже не вышел, а мы уже чувствуем его.

Из авто вышел высокий мужчина, в безупречном тёмном костюме и белой рубашке без галстука. Волосы аккуратно зачёсаны назад. Лицо спокойное, красивое, идеально симметричное, но… словно не живое. Глаза холодные, и когда Даниил посмотрел в них, ему показалось, что он смотрит в бездну.

Калев Воронов огляделся, и его взгляд скользнул по толпе. Даниил почувствовал, как внутри всё сжимается. Этот взгляд был таким же, как в «Зеркале» — древним, безразличным, видящим насквозь.

За ним вышла женщина в строгом чёрном костюме, её волосы были собраны в тугой пучок, а лицо выглядело бледным и напряжённым. Она оглядела площадь, затем прижала руку к виску, явно чувствуя то же давление, что и все остальные, после чего встала рядом с Вороновым, чуть позади него. Даниил узнал её — Алина Романова, технический директор «Эдема», он видел её фотографии, когда участвовал в операции Тарханова.

Третьей из лимузина вышла молодая женщина в тёмном деловом костюме, с распущенными волосами, которые свободно ниспадали на плечи. Она двигалась уверенно и легко, словно эта официальная церемония была для неё обычной прогулкой, а на лице играла насмешливая улыбка как у кошки, которая только что поймала мышь и теперь решает, что с ней делать.

Рядом с ней материализовалась маленькая фигурка — Фея, с яркими светящимися крыльями. Её лицо было недовольным, щёки горели, и она выглядела так, будто вот-вот взорвётся.

Толпа дружно ахнула и даже Даниил забыл о своих страхах. Никто не ожидал увидеть самую настоящую фею.

Фея взвилась в воздух, её крылья затрепетали с бешеной скоростью, и она ткнула пальцем в женщину, закричав пронзительным голосом, который разнёсся по всей площади:

— Веди себя прилично, хамка!

Женщина посмотрела на Фею и рассмеялась легко и свободно, без капли страха или почтения, словно это была не волшебная сущность, а досадная муха, которую можно отмахнуть:

— Отвали, малявка.

Фея задрожала от ярости так сильно, что её крылья затрепетали ещё быстрее, превратившись в размытое сияние, и она попыталась что-то ответить, но слова застряли в горле от возмущения:

— Я тебе сейчас покажу малявку, ты… ты…!

Калев Воронов, казалось, вообще не замечал этой перепалки или просто считал её недостойной внимания. Он стоял неподвижно, его взгляд скользил по площади, по зданию Мэрии, по толпе людей, и на лице не было ни малейшей эмоции — ни раздражения, ни интереса, ни даже скуки, только абсолютное безразличие, словно всё вокруг было для него не более чем фоном.

Мэр Морозов спохватился первым, словно кто-то дёрнул его за невидимую нить. Он спустился по ступенькам Мэрии, почти побежав в своей спешке, и раскинул руки в широком приветственном жесте, на лице расползлась нервная улыбка, которая выглядела слишком широкой и слишком натянутой:

— Лорд-Протектор! Добро пожаловать в Котовск! Какая честь для нас! Какая радость! Вы наш спаситель, наш благодетель! Без вас мы бы…

Его речь оборвалась на полуслове, потому что Воронов посмотрел на него так, будто лучом сканера прошелся, взвесил его и, судя по всему, нашёл недостаточно интересным. Морозов замер, улыбка застыла на лице в гротескной маске, руки повисли в воздухе, и он стоял так несколько бесконечных секунд, прежде чем медленно опустил их и отступил на шаг, побледнев так, что стал похож на мел.

Степан Васильевич подошёл следом, но его движения были спокойными и размеренными, без суеты и лишних эмоций, которые захлестнули Морозова. Он поклонился уважительно, но не раболепно, сохраняя достоинство:

— Господин, Иван Петрович и жители города рады приветствовать вас. Котовск благодарен за вашу помощь и поддержку в трудный час.

Калев кивнул ему коротко, едва заметным движением головы — это был единственный знак признания, который он дал кому-либо на этой площади. Затем воздух вокруг него уплотнился и волна ударила в стороны от его фигуры, проходясь легким ветерком по площади.

Вдруг Воронов нахмурился. Его взгляд прошелся по лицам в толпе и остановился на Данииле.

Бездонный взгляд сущности во плоти встретился с глазами Даниила.

Даниил не мог оторвать взгляд и ему казалось, что время остановилось, замерло в этом моменте контакта. Всё, что было вокруг — толпа, шум, голоса мэров, перепалка Феи с той странной женщиной — всё это отступило на задний план, превратилось в белый шум, который не имел значения. Оставались только эти глаза, холодные и древние, которые смотрели на него с таким выражением, что Даниил чувствовал,