Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов
— Ну пожалуйста! Ночь еще только началась.
— У меня дома кошка не кормлена, — ответил я, застёгивая пуговицы на рубашке. — Требует внимания. Очень своенравное создание.
— Кошка? — она рассмеялась, пытаясь вернуть себе маску беззаботности. — Это что-то новенькое! Надеюсь, она не ходит на двух ногах. Но за один день с ней ничего не случится, не помрет с голоду.
Она соскользнула с кровати и подошла ко мне со спины, прижавшись всем телом.
— Останься. Взамен я попрошу отца назначить тебя заместителем главврача. Убрать Рудакова и поставить тебя. Он сделает это для меня.
И вот он, последний аргумент. Классический инструмент её мира. Когда не работает соблазн, в ход идёт взятка.
Она пытается купить меня, превратить в ещё одну свою красивую, но полностью подконтрольную вещь. Не понимает, что предлагает золото тому, кто владеет самими рудниками.
— А почему не предложила раньше? — я повернулся к ней. Мой вопрос был не из любопытства, а как у хирурга, вскрывающего нарыв.
— Идея только что пришла в голову… — она опустила ресницы. — Просто… не хочу, чтобы ты уходил. Глупо, да?
Она сменила тактику.
Сбросила маску интриганки и надела маску уязвимой, внезапно влюблённой женщины. Похоже, впервые за вечер она стала действительно искренней.
— Хорошо. Я останусь.
Я выдержал паузу, давая ей на секунду поверить, что она победила.
— Но не из-за твоего предложения. А потому, что покинуть прекрасную даму посреди ночи — дурной тон. Что касается должности… — я повернулся к ней, глядя прямо в глаза. — Не утруждай своего отца. Я займу любое место в этой клинике, когда сочту нужным. И сделаю это сам.
Карьерные лестницы — удел смертных, которые карабкаются наверх. Я строю собственные пирамиды. Её предложение было не помощью. Оно было оскорблением моей силы.
И она должна была это понять.
— Ты гордый, — прошептала она, и в её голосе было не разочарование, а восхищение. — Мне это нравится.
Разумеется, нравится.
Сильных женщин никогда не привлекают те, кого можно купить или подчинить. Их влечёт сила, которой они не могут управлять.
Я только что продемонстрировал ей это.
Она потянула меня обратно в постель. Это было уже не приглашение к игре.
Больше она не пыталась контролировать. Она хотела подчиняться. И я позволил ей это сделать. И даже сбился со счета времени до тех пор, пока не уснул…
Сознание вернулось не постепенно, а как щелчок выключателя.
Первое, что я зафиксировал, — запах кофе. Второе — фигура у окна. Анна была уже одета в шёлковый халат, сидела в кресле и читала свежий номер «Московских ведомостей».
Она уже вернулась в свою роль. Переход от страстной партнёрши к холодной светской львице был безупречен.
— Доброе утро, соня, — улыбнулась она. — Кофе на столике. Завтрак заказала, скоро принесут.
Она пыталась нормализовать ситуацию, перейти от ночи подчинения к утру партнёрства. Предсказуемый, но умный ход.
Я поднялся и начал одеваться. Никакой неловкости или утренней расслабленности.
Это было возвращение в рабочую униформу. Каждый жест — чёткий и выверенный.
Кофе был превосходным — настоящий бразильский, с глубоким, насыщенным ароматом. В восемь часов раздался деликатный звонок в дверь. Это был Сергей.
— Пора ехать на работу, — сказал я Анне, ставя пустую чашку.
— Уже? — она надула губки. — Может, опоздаешь немного? Завтрак еще не приехал.
Она тестировала границы, пытаясь выяснить, можно ли мной манипулировать через привязанность или чувство долга.
— У врача не бывает «немного». Либо я вовремя, либо пациент может умереть. Выбор очевиден.
— Какой ты ответственный. Ладно, езжай, спасай жизни. Вечером увидимся?
— Посмотрим. У меня сложная неделя.
Поцелуй на прощание был коротким, почти формальным. Не прощание любовников. Это было скрепление печатью негласного договора. Мы оба понимали правила нашей новой игры: удовольствие в обмен на доступ.
Никаких эмоций. Чистая прагматика.
Дверь седана закрылась, отсекая шум утренней Москвы.
Тактическая фаза операции «соблазнение» завершена. Время для стратегического анализа. Сергей молчал — идеальный водитель, который видит и слышит только то, что ему положено.
Актив номер один: род Ливенталь. Лояльность скреплена спасением дочери. Доступ к графу и его ресурсам обеспечен. Статус: стабильный.
Актив номер два: род Бестужевых. Через Анну получен прямой канал влияния на графа. Статус: высокоценный, но требует постоянного контроля. Анна — игрок, а не пешка.
Итог: два влиятельнейших клана Москвы теперь находятся в моей сфере влияния. Неплохо для безродного лекаря-бастарда.
Но всё это — лишь инструменты.
Ливентали, Бестужевы, клиника, даже сама Жива — это средства, а не цель.
Главная задача остаётся неизменной: найти способ уничтожить это проклятье. Не просто выживать, питаясь благодарностью, а полностью избавиться от этой паразитической сущности.
И теперь у меня есть для этого рычаги. Доступ к закрытым имперским архивам. К частным библиотекам, хранящим запрещённые гримуары. К тайным знаниям, которые покупаются не за деньги, а за власть.
— В больницу, доктор? — голос Сергея вывел меня из размышлений.
— Да, Сергей. Рабочий день не ждёт.
Седан мягко плыл по улицам Москвы. А я поймал себя на мысли, что не получил Живы от Анны.
Проверил сосуд. За ночь упал на один процент. Было около двадцати девяти.
Похоже, у Анны не было болезни из-за отсутствия близости. В отличие от Варвары.
Через полчаса я был в клинике «Белый Покров» и быстро поднялся на свой этаж.
Подходя к терапевтическому отделению, я зафиксировал отклонение от нормы.
Повышенный уровень шума. Скопление персонала у ординаторской. Признаки нештатной ситуации. Я ускорил шаг.
Медсёстры, санитары, даже несколько ординаторов из других отделений. Они не пытались вмешаться. Они смотрели. Как на представление.
Человеческая природа в её первозданном виде: страх и любопытство.
Из-за двери доносились крики. Два мужских голоса.
Один — высокий, срывающийся на истерику. Второй — низкий, сдавленный яростью.
И звуки борьбы.
Я прошёл сквозь толпу, которая расступилась передо мной, как вода перед ледоколом.
Ординаторская напоминала поле боя. Опрокинутые стулья, разбросанные истории болезней, разбитая чашка на полу. В центре этого хаоса — два моих союзника.
Ярк и Долгоруков. Барон был в предсказуемой ярости влюблённого самца.
Его правая рука была бесполезна, левой он наносил широкие, неуклюжие удары, вкладывая в них всю свою аристократическую спесь.
Лицо раскраснелось, из разбитой губы текла кровь.
Начальник
