Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов
— Мой братец Пётр тот еще ловелас, — смеялась она, отпивая вино. — На прошлой неделе умудрился закрутить интрижку сразу с тремя танцовщицами из Большого театра. И все бы ничего, но они случайно встретились на премьере «Лебединого озера». Представляете, какой разразился скандал?
Пётр, ловелас и прожигатель жизни. Слабое звено в семье Бестужевых. Тот, кого пришлось отрывать от своей любовницы.
Потенциальный рычаг давления, если понадобится. Информация принята.
Анна показывает, что она — инсайдер, а я — аутсайдер, которого она великодушно впускает в свой мир. И, наконец, это тест.
Она наблюдает за моей реакцией. Буду ли я шокирован? Осуждать? Завидовать? Она калибрует мои моральные установки.
— И как он выкрутился? — я задал вопрос, который показал мой интерес не к моральной стороне, а к тактической. Оценивал не поступок, а эффективность решения.
— Сказал каждой, что две другие — его кузины из провинции, приехавшие покорять столицу. Дурочки поверили. Хотя одна из них — мулатка, вторая — рыжая ирландка, а третья — блондинка-полька. Какие, к чёрту, кузины?
Я улыбнулся её шутке про «кузин».
Спектакль был хорош. Но зачем он?
Просто поужинать со мной она могла и в ресторане. Приглашение в личные апартаменты, этот ужин, эта откровенность — явный сигнал.
Но какой именно?
Вариант первый: соблазнение. Банально, но эффективно. Уязвимость мужчины часто находится ниже пояса.
Вариант второй: вербовка. Она показывает мне мир возможностей, который откроется, если я буду служить её семье.
Вариант третий: разведка. Она пытается разговорить меня, выудить информацию, понять, кто я такой на самом деле.
Скорее всего, комбинация всех трёх.
— А граф Бестужев как относится к таким похождениям наследника? — я перевёл разговор с легкомысленного брата на фигуру реальной власти. Я показывал, что меня интересует не пена, а глубина.
— Машет рукой. Говорит: пусть погуляет, пока молодой. Потом женим на какой-нибудь богатой купеческой дочке с хорошим приданым, и остепенится. Хотя я сомневаюсь — леопард не меняет своих пятен.
Её ответ был примерно предсказуем. Она снова продемонстрировала прагматичный, почти циничный взгляд своего класса на брак как на инструмент контроля.
Но в её голосе, когда она говорила об отце, прозвучало нечто большее. Уважение. Восхищение. И тень страха. Граф Бестужев был центром её вселенной. Ключ к пониманию её мотивов лежит через него.
Мы проболтали ни о чем еще добрый час. С первым и вторым блюдом было покончено. Я промокнул губы салфеткой и аккуратно положил её на стол.
— Ваш бокал пуст, — заметила она. — Позвольте, я налью.
Она констатировала и действовала. По этикету, кавалер ухаживает за дамой, наполняя её бокал. А она намеренно нарушала правила. Зачем?
Чтобы сократить дистанцию. Перевести игру из формальной в личную. Получить повод приблизиться.
Анна поднялась плавно, с грацией хищницы, меняющей позицию для атаки. Взяла бутылку и подошла ко мне, обходя стол.
Она наклонилась, наливая вино. Запах её духов — жасмин и мускус, классическая формула соблазнения — стал плотнее.
Её декольте оказалось точно на уровне моих глаз. Просчитанный угол атаки. Она использовала весь доступный арсенал.
И тут она сделала «ошибку».
Это было не неловкое движение. Это была идеально срежиссированная атака. Лёгкий, едва заметный наклон кисти, рассчитанная траектория падения бокала — точно мне на грудь.
Но моё тело среагировало раньше, чем мозг успел отдать приказ. Рука метнулась вперёд, пальцы сомкнулись на тонкой ножке бокала за мгновение до того, как он начал падать.
Ни капли не пролилось. Тёмно-красная жидкость лишь лениво плеснулась на хрустальные стенки.
И тут же, в ту же долю секунды, я понял всё.
Пролитое вино. Испорченный пиджак. Предложение пройти в спальню, чтобы «почистить». Снятая одежда. Уязвимость. Примитивный, как мир, но часто безотказный трюк. Она хотела не просто соблазнить. Она хотела разоружить меня. Буквально.
— Ой, какая я неловкая! — она всплеснула руками, изображая испуг. Спектакль был рассчитан на простака. Но в её глазах, на самое мгновение, я увидел тень досады. Промах.
— Ничего страшного, — я спокойно поставил бокал на стол, возвращая его на исходную позицию. — Все целы, пиджак сухой. Инцидент исчерпан.
Я отнёсся к её главному ходу как к незначительному недоразумению.
— Вы поразительно быстры, — она вернулась на своё место, пытаясь превратить свой провал в сбор информации. — Теперь я понимаю, почему вы не отреагировали на вспышку света. У вас невероятные рефлексы.
— Профессиональная привычка, — пожал я плечами. — В клинике иногда пациенты в состоянии острого психоза кидаются инструментами. Приходится уворачиваться.
Я сравнил её тщательно спланированную атаку с хаотичными действиями безумца. Идеальное обесценивание. Она поняла это. Я видел это по тому, как на мгновение сузились её зрачки. Раунд остался за мной.
Я спокойно допил своё вино.
Затем взял бутылку и наполнил свой бокал снова. Она наблюдала за мной, её разочарование было почти осязаемым. Она ожидала простого, легко впечатляемого мужчину, а получила… проблему.
Её план провалился.
Теперь она в замешательстве, перебирает в уме варианты. Это идеальный момент для контрудара. Время закончить эту утомительную прелюдию и перейти к сути.
— Ваш бокал тоже пуст, Анна, — заметил я. Мой тон был безупречно вежливым. Я встал. Будто и не гость, собирающийся услужить хозяйке, а сам хозяин положения.
Обошёл стол. Не с той стороны, где было больше места, а с той, где сидела она, намеренно вторгаясь в её личное пространство. Двигался с целенаправленной грацией хищника.
Наклонился, как будто собираясь налить вино в её бокал. Она инстинктивно подалась назад.
Я выдержал паузу, позволяя ей почувствовать мою близость. А затем, с медленным, выверенным движением я наклонил бутылку не над бокалом, а над её платьем.
Тёмно-красная струя ударила в бархат чуть ниже груди, прямо на живот. Вино не просто пачкало. Оно впитывалось, расползаясь почти чёрным пятном, подчёркивая изгибы её тела.
— Ах! — она вскочила, её глаза сверкнули яростью. — Вы что творите, Пирогов⁈ Это же с выставки в Испании!
Я спокойно поставил почти пустую бутылку на стол с мягким стуком. Ни тени сожаления на моём лице. Я смотрел ей прямо в глаза.
— Я не люблю раздеваться первым, Анна Алексеевна, — я сделал паузу. — Предпочитаю делать это за даму. Или, если быть точным, срывать с неё одежду. Бокал ведь упал неслучайно. И ваше разочарование, когда я его поймал, было… красноречивым.
Игра в намёки окончена. Я только что бросил шахматную доску в
