Внедроман 2 - Алексей Небоходов
– Рад слышать, господин Леклер. Признаюсь, на съёмках «Сантехника» мы едва не затопили весь подъезд. Соседи были не в восторге от нашего энтузиазма, но искусство требует жертв, даже если жертвы об этом не подозревают.
Жан-Пьер расхохотался, привлекая внимание гостей, толпившихся в холле:
– Михаил, вы потрясающий рассказчик. Именно это и делает ваши фильмы особенными. Пойдёмте, я познакомлю вас с публикой. Они заинтригованы и готовы скупить всё, что вы привезли из-за железного занавеса!
Они вошли в зал, и Михаил на мгновение застыл, поражённый обстановкой: политики и предприниматели, режиссёры и светские дамы с загадочными улыбками, мужчины с видом пресыщенных аристократов неспешно беседовали, потягивая напитки. В их взглядах светилось ожидание чего-то уникального и экстравагантного.
Жан-Пьер доверительно наклонился к Михаилу и негромко сообщил:
– Видите господина в тёмном костюме? Это министр внутренней торговли. Ваш «Комбайнёр» вызвал у него живой интерес. А та дама с сигаретой в мундштуке – редактор модного журнала. Она никогда не была так поражена сельской тематикой. Поверьте, все они ждут встречи именно с вами.
Михаил, стараясь выглядеть естественно, ответил со спокойствием человека, для которого подобные встречи – обычное дело:
– Господин Леклер, вы льстите мне. Хотя должен признать, наши советские сюжеты оказались удивительно универсальными. Французские министры и московские чиновники, как выясняется, втайне предпочитают одно и то же, несмотря на разницу в политических системах.
Жан-Пьер снова рассмеялся, затем уверенно подвёл Михаила к центру зала и постучал по бокалу, призывая к вниманию гостей.
– Дамы и господа, – начал он, выдержав эффектную паузу, – позвольте представить вам человека необычайного таланта и ещё более необычайного мужества. Михаил Конотопов прибыл к нам прямо из СССР – страны, где даже эротику превратили в революцию. Я ознакомился с его творчеством и могу сказать: это настоящее открытие! Михаил обладает уникальным чувством юмора, безупречным чутьём на пикантность и связями, которым можно только завидовать.
Он снова сделал паузу, позволяя гостям обменяться заинтересованными взглядами, и продолжил:
– Михаил предлагает нам оригинальный советский стиль эротики, который сочетает комичность, искренность и, не побоюсь этого слова, революционный подход к человеческим отношениям. Прошу любить и жаловать: перед вами посланец из-за железного занавеса, который сегодня окончательно приоткрылся для нашего удовольствия!
Гости одобрительно зашумели, кое-кто даже зааплодировал, и Михаил почувствовал, как лицо его слегка покраснело от избытка внимания. Он сделал шаг вперёд, кивнул с почти застенчивой улыбкой и с тщательно скрываемой иронией подумал: «Вот так рождаются мировые легенды. Вчера – подпольный киношник с овощебазы, сегодня – культурный феномен для французской элиты».
Его глаза заблестели азартом, и Михаил, уверенно выпрямившись, приготовился провести вечер с лёгкостью человека, который знает цену себе и своему творчеству.
Закончив представление, Жан-Пьер провёл иностранного гостя сквозь оживлённую толпу гостей, провожавших его любопытными взглядами. Он двигался уверенно, обмениваясь кивками и улыбками, пока не остановился рядом с высокой, стройной женщиной в элегантном платье цвета тёмного шоколада. Волосы, небрежно убранные назад, открывали её шею, от которой исходило неуловимое и волнующее ощущение чувственности.
Михаил замедлил шаг и почти застыл на месте, мгновенно узнав лицо, которое прежде видел только на плакатах и в подпольных просмотрах. Перед ним стояла сама Сильвия Кристель – та самая «Эммануэль», от одного имени которой советские мужчины сладко вздыхали, а женщины тревожно хмурились.
Однако Михаил не спешил показывать, что узнал её, и сделал вид, будто память подвела его. Сдерживая внутренний трепет, он с чуть наигранным удивлением обратился к хозяину:
– Жан-Пьер, представите нас друг другу? Лицо вашей знакомой кажется мне смутно знакомым, но советские реалии не всегда позволяют точно определить источник таких впечатлений.
Француз мгновенно оценил игру Михаила и сощурился с одобрением его дипломатической выдержки. Наклонившись к нему, он негромко, почти заговорщицки произнёс:
– Михаил, даже не знаю, нужно ли представлять нашу гостью. Впрочем, скромность здесь излишня! Перед вами Сильвия Кристель – женщина, благодаря которой слово «Эммануэль» в любой стране мира означает одно и то же.
Сильвия чуть приподняла подбородок и тепло улыбнулась Михаилу. От её улыбки по комнате будто прошла лёгкая волна эротизма, тонкая и невесомая, словно её духи. Протягивая руку для приветствия, она тихим, бархатным голосом сказала:
– Рада познакомиться, Михаил. Уже слышала о ваших фильмах и, признаюсь, сама мысль о советской эротике кажется мне экзотичной. Вероятно, такой же экзотикой была бы «Эммануэль» для вашего Политбюро.
Михаил осторожно пожал её руку, чуть задержав прикосновение дольше, чем это было необходимо, но не выходя за рамки приличий. От неё исходил тот самый магнетизм, который когда-то сделал её символом запретного желания. Михаил улыбнулся, чуть склонив голову:
– Госпожа Кристель, если бы члены нашего Политбюро знали о вашем существовании, коммунизм построили бы намного быстрее – хотя бы ради того, чтобы официально увидеть ваш фильм. Вы легенда даже там, где ваше имя произносится шёпотом, а кассеты хранятся под грифом «Совершенно секретно».
Жан-Пьер весело рассмеялся и подтолкнул Конотопова ближе к актрисе:
– Михаил, вы прирождённый дипломат. Я так и знал, что только вы сможете объединить Эммануэль с советским кино. Представьте: Эммануэль в колхозе, среди тракторов и полей, или на съезде комсомола. Это же мгновенная революция!
Сильвия со смехом покачала головой, и её глаза озорно блеснули. Она чуть наклонилась к Михаилу, и он ощутил исходивший от неё аромат кожи и духов, усиливший её чувственную ауру.
На секунду она внимательно посмотрела на Михаила, приподняла бровь и с лёгкой игривостью произнесла:
– Ваши фильмы произвели на меня особое впечатление. Они необычны, смелы и удивительно ироничны – редкое сочетание. Если честно, у меня даже возникло желание попробовать себя в чём-то подобном. Может быть, у вас найдётся что-то подходящее?
Она тихо и искренне засмеялась, а Михаил почувствовал себя так, будто неожиданно получил приз, о котором и не мечтал. Внешне же он остался совершенно невозмутимым и задумчиво произнёс:
– Госпожа Кристель, даже не знаю, кто должен быть более польщён – вы предложением роли или я вашим интересом к нашему советскому творчеству. Но раз уж об этом зашла речь, у меня действительно есть идея, которая подошла бы вам идеально.
Жан-Пьер, уловив серьёзность в голосе Конотопова, весело хмыкнул и поднял бокал шампанского:
– Михаил, я так и знал, что вы не упустите шанс! Теперь я весь внимание – что же вы задумали для нашей неподражаемой Сильвии?
Бывший олигарх, чувствуя лёгкое головокружение, осторожно продолжил:
– Представьте себе пародию на один из самых известных советских фильмов – «Москва слезам не верит». Только называться она будет «Москва слезам не верит, но вздыхает». Я вижу вас в главной
