Скорбный дом Междуречья - Алевтина Ивановна Варава
Эднара склонила голову набок, пристально глядя на наду. Она вдруг почувствовала себя, одетую в засаленную робу, нечёсаную и, скорее всего, скверно пахнущую (нос давно привык и почти не реагировал) в разы выше разодетой в дорогой наряд по моде надов гостьи, влиятельной и свободной.
Эднара вошла в кабинет, молча пересекла его и села в кресло перед столом Майлайи. Очевидно, для узников не предназначенное.
Похоже, забытая княжна д'Эмсо ещё имела для кого-то значение. Для чьей-то совести.
— Как интересно получается, — протянула она, прищуриваясь и расставаясь с данным самой себе обетом молчания ради такой знаковой встречи. — Чем вы занимаетесь, Мара? На самом деле?
— П-помогаю детёнышам надов найти своё призвание, — растерянно пробормотала визитёрша. — Почему ты…
— Надам куда проще живётся, не правда ли? — хмыкнула Эднара д'Эмсо.
— Послушай, милая… Всё подчиняется своим законам. В эру Дайнатакас маги и нады с трудом находили общий язык. Нам повезло родиться теперь, когда мир изменился. Но всякое устройство нуждается в законах. Мы с магами считаемся равными и живём мирно потому, что научились уважать традиции друг друга хотя бы внешне. Нады не могут бороться за свободу человеческих дочерей. Мы не указываем людям, а люди не указывают нам. Традиции… это не так плохо, как ты думаешь. Если не идти против них. Традиции помогают нам знать, чего ждать от нового дня. Твоё горе в безумии. И я действительно хотела его облегчить.
— Моё горе — не в безумии, — оборвала Эдна. — Безумие меня освободило. Увы, его больше нет.
— Милая, прости… Адгар сказал мне, почему ты оказалась тут. Не притворяйся, давай оставим притворство. Ты пыталась посягнуть на жизнь. Кем бы ни был твой отец, ты не вправе. Жизнь — священна. Жизни берегут всюду, даже в красном и сером домах. Единичные и лишь самые страшные преступления караются её урезанием, и то для того нужно решение самого совета Пяти! Я не хочу обсуждать твоё заключение. Я пришла рассказать о том, почему обманула тебя тогда, когда ты ещё не была ни в чём виновата. Твоё первое покушение на отца являлось следствием истинного безумия. И его я не осуждаю. Я должна объясниться! Я не хотела тебе лгать. Я хотела дать тебе смысл жить дальше. Увы, ты воспользовалась им скверно. И о том я очень сожалею. Но я не хочу, чтобы ты думала обо мне пло…
Эднара прервала, грязно, витиевато выругавшись отборной низинной бранью, которую освоила с простолюдином Саввой.
Мара так покраснела, что пятнышки на её коже стали почти не видны.
— Вы только посмотрите! Что творится в твоей больной голове⁈ — продолжала Эдна, подаваясь вперёд и впиваясь пальцами в подлокотники кресла. — Ты мне проповеди читать будешь⁈ Тут⁈ Ты что-то попутала! Для этого есть Майлайя, она справляется, не переживай! Катись в свою иллюзию и играйся там, пока хвост не прищемило! Зачем ты припёрлась сюда, зачем⁈ Кусается совесть⁈ Мешает спать спокойно рядом с палачом, который делом всей жизни выбрал причинять другим самую мучительную боль⁈ Совесть⁈ Надо же! Ты можешь спать спокойно! Ничего, ничего необычного или странного не произошло! Всё в порядке, Мара! Просто очередную безвольную человеческую девку похоронили заживо! Ты тут ни при чём, она сама виновата! А ты помочь хотела и даже извиниться пришла! Белая и пушистая! Смотри, я тут прекрасно наказана! Ведь для того придуман серый дом! А ты — будь свободна! Кичись своей совестливостью! Какие законы ты поминаешь⁈ — Эднара ужа орала, вскочив с кресла. — Нет у вас законов! У вас есть только права, права на всё! На чужие жизни и судьбы! Права причинять боль! А законы вам не писаны. Законы — для слабых! Для послушков, для простолюдинов, для человеческих женщин! Вот им надо все законы соблюдать! Разом! Даже если они противоречат друг другу! И всё равно они останутся виноваты, и всё равно попадут в лапы таких, как вы! Или ты руки замарала в первый раз⁈ Так это кажется! Ты вся в нечистотах и ходишь так годами! Просто не замечая!
— Зря я пришла, — едва разжимая губы, пробормотала Мара. — Не стоило этого делать, и тебе ни к чему мои извинения. Ты ничего не понимаешь. Мой муж не палач. Он и его каратели наказывают лишь тех, кто преступил закон. И мы с ним сделали всё, чтобы ты вернулась домой, а не оказалась в сером доме. Но ты сама сделала выбор.
Она пошла к двери, дрожа от возмущения и обиды.
— И катись! — свирепо рявкнула Эднара. Бросаться на неё с кулаками не имело смысла — нады вольно колдуют, а унижения ей хватало и без того. — Катись, живи свою счастливую жизнь, свободная нада! О какой совести ты бредишь, если сама, вольная делать выбор, ты оказалась женой палача⁈ И верно! Кем ещё можно стать в Междуречье⁈ Оно ведь создано для страданий! Всех и вся! Всех и вся, кроме избранных! Которым можно всё! Которые основывают пыточные замки, как твой муж! Которые лгут тем, кого отчаяние свело с ума, как ты! Катись со своей совестью!
Мара взялась за ручку двери.
— Катись к тем, свободным, которые жарят грудных детей и запихивают в рот бракованным жёнам, как мой отец! Благородные, чистокровные и свободные! Нады и маги! Монстры без сердец! Монстры, которые покрывают друг друга! Которым всё дозволено! А я проторчу здесь ещё восемьдесят пять лет, пока отец будет пичкать маму мясом рождённых ею неправильных младенцев! Законы только не поминай! Не тут! Не в сером доме!
Мара застыла, одеревенела у самой двери. А потом очень-очень медленно повернулась к Эднаре.
— Каких… младенцев? — запнувшись, спросила она, и огромные глаза расширились на её укрытом наростами лице.
