Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус
— Что?
— Тетке Наталье не говори, что это я тебе посоветовала. Она-то техникум в Павлово хотела разместить…
— Ты что, мне что-то советовала? Не припоминаю… это я. весь из себя Шарлатан, и как всегда, исключительно из личных корыстных целей…
— Балабол. Ладно, поеду я уже домой, завтра опять в школу. Сестренкам передать что?
— Чтобы учились лучше.
— Куда уж лучше, обе они отличницы. Я из вещей что думала… хотя при нужде ты и сам к нам приедешь, или даже прилетишь. Ну все, до свидания!
Мне мысль об учреждении техникума в поселке очень понравилась. Ну, во первых… а во вторых, с меня бухгалтера минместпрома в любом случае не слезут, а так их куда как проще обучать выйдет. И учителя будут профессиональные, и с техникой никаких проблем. А в третьих я смогу и сам кое-чему студентов техникума обучить, а главное — лично оценить их таланты. И если кто-то окажется достаточно талантлив, чтобы в дальнейшем заняться системным анализом — институт-то уже заработал! Небольшой пока институт, в первую учебную группу удалось набрать двадцать человек всего. Но это были человеки, уже пару лет в других институтах отучившиеся, и теперь их быстренько обучали основам программирования, на что как раз «зимний семестр» и отводился. А когда они с этим разберутся, нужно будет уже и мне к учебному процессу подключаться. В этой области я-то точно знал, чему и как людей учить надо, и знал, какой бэкграунд для изучения новых наук необходим…
А еще в январе заработал потихоньку гитарный завод. Очень потихоньку: ребята-радиоинженеры сумели разработать очень неплохие усилители, но изготовили они их в классическом стиле «русского милитаризма», а для внедрения такой техники в современное искусство требовалось что-то более симпатичное. И парни (причем по собственной инициативе, я в этом участия не принимал) пригласили какого-то «прикладного художника» из Строгановки (б. Строгановского училища, как оно называлось официально), с которым я с большим удовольствием обсудил, как лучше радиоаппаратуру современную делать с точки зрения дизайна. Тараканов в голове у него все же было много, сейчас почему-то было принято все делать «деревянное и лакированное, с золотым шитьем», но чем с молодыми общаться лучше, так это тем, что они «новые веяния» проще воспринимают. И мы к каким-то приемлемым вариантам все же пришли — особенно после того, как я ему показал кучу фотографий американских вычислительных машин. По мне, так нынешние советские даже покруче выглядели, но их-то ему показывать было нельзя!
«Большие» показывать было нельзя, а «маленькие» все же и с моей точки зрения выглядели довольно уныло. Однако, если с гитарными усилителями парень справится, его и к дизайну этих машин привлечь будет крайне полезно. Он ведь почти сразу заметил, что клавиатуры нынешних терминалов не слишком удобные. Я-то привык, мне форма клавиатуры была в принципе безразлична, а он заметил — и сказал, что «скорее всего женщины будут при работе на них сильно уставать», и даже объяснил, почему. Ну, пока это дело не самое срочное, но в любом случае замечание учесть надо.
Когда-нибудь потом, в ближайшем будущем. А в суровом настоящем мне, как выяснилось, нужно что-то совсем другое учитывать. Например то, что на меня от деятелей разнообразных искусств в «верха» пойдут жалобы потоком. Я же вроде непосредственно на гланды никому пока не наступал, но вдруг выяснилось, что довольно сильно упал спрос на «современную художественную литературу»: книжки, хотя и довольно недорогими были, все же каких-то денег стоили, а народ, особенно молодежь, теперь предпочитала их тратить на один забавный журнал. Который еще дешевле был, но выходил-то он сорок восемь раз в год!
А еще — и тоже «внезапно» — резко упала посещаемость концертов, особенно концертов классической музыки. Но не всех: когда с концертом куда угодно приезжала, скажем, Ира Малинина, залы буквально ломились — а вот другим исполнителям почему-то не везло. И мне Ира при очередной встрече, когда я сказал «а что ты хочешь: ты же солистка оперы!» с усмешкой сказала, что только в Горьковском театре таких именно солистов и солисток чуть больше пятидесяти человек служит, а уж по всей стране… И тетка оказалась довольно умной, сразу сказала, что «половину кассы собираю не я, а мой орден Шарлатана», ну и то, что пластинки с ее записями огромными тиражами выходили и народ просто мечтал вживую увидеть ту, кого они так часто слышали.
На самом деле успешные концерты уже много кто давал — из тех, кого в перевозе записали, и это, честно говоря, полностью соответствовало моему плану «поворота советской культуры на культурные рельсы». Но пока того, что уже было сделано, было мало — и мне для следующего этапа пришлось заняться тем, чем я заниматься вообще не хотел. Сам не хотел, но раз уж Лида сказала «надо»…
Я еще подумал, что когда… то есть если она станет моей женой, то ведь будет из меня веревки вить. Впрочем, я бы и не возражал — а пока нужно было быстро проделать то, что она так сильно хочет. И проделать очень быстро, так что я снова перестал высыпаться. И даже подумал, что хорошо, что она пока еще не стала моей женой…
Глава 13
Я был абсолютно уверен в том, что буржуи наверняка сперли в СССР «золотые желуди», на которых работали советские вычислительные машины, но так же абсолютно был уверен и в том, что у себя они ничего подобного делать не станут. По одной простой причине: буржуям никто не рассказал, что эти лампы получались «практически вечными» только в случае, если они работали на напряжении в шестьдесят процентов от номинала (накал катода на таких напряжениях работал), а в этом случае и коэффициент усиления лампы оказывался в пределах пяти, даже меньше — но для «логики» и этого хватало. Правда, при этом длина линий в логических схемах не должна была превышать сантиметров семидесяти максимум, и даже эти семьдесят сантиметров требовали изрядных ухищрений: например, судя по тому, что удалось выяснить людям из ведомства Павла Анатольевича, буржуи так и не поняли, зачем в выходном каскаде каждой логической платы усилители сигнала состояли из четырех работающих «в параллель» ламп — а они так ставились не для «повышения надежности схемы», как решили буржуи, а потому, что тока с одной лампы просто не хватало для передачи устойчивого сигнала в шину.
Поэтому и параметры буржуйских машин оставляли желать лучшего. Главным образом, параметры надежности: среднее время на отказ у американских ламповых машин составляло что-то около восьми часов. Собственно, это их подвигнуло на переход к полупроводниковой технике — но тут уже проблемы с рабочими частотами встали во весь рост. Они эти проблемы все же решали постепенно, и даже определенных успехов достигли. Но чем Буржуиния хорошо, так это тем, что там все решают деньги, так что за весьма скромные суммы Павел Анатольевич получал крайне нескромную информацию. И отправлял ее «куда надо», например, на завод полупроводниковых приборов в Шарье, где уже приступили в производству диодов по новейшей «диффузной» технологии. И не только диодов, но с диодами у них особенно хорошо получалось: сначала они начали выпуск однокристальных (кремниевых) диодных мостов для слаботочных выпрямителей, а как раз в самом конце пятьдесят седьмого научились делать простенькие логические схемы. Очень простенькие, сейчас у них на одном кристалле получалось изготовить прибор, в котором было не больше восьми транзисторов — но, с моей точки зрения, и это было уже грандиозным успехом. Причем успехом не технологическим, а идеологическим: до разработчиков дошло, что на одном маленьком кристалле можно разместить уже целую схему.
Завод этот — после серьезного такого скандала в Совмине — у МПС отобрали и перевели его в подчинение Министерству радиопромышленности. И, судя по скорости возведения нового жилья в городке, на этот завод у МРП уже были большие планы. Вот только с моими планами они совпадали не очень, и я постарался уговорить Зинаиду Михайловну в рамках Минместпрома организовать небольшую фабричку. Совсем небольшую, просто очень дорогую — но после того, как я к ней привел двух инженеров из Шарьи и рассказал, что на этой фабрике предполагается делать, она на мою провокацию клюнула. Провокация таковой не выглядела: парни показали товарищу Коробовой изготовленный ими (в лаборатории, в единственном экземпляре) синий светодиод, продемонстрировали, как с помощью люминофоров превратить этот синий свет в белый, про КПД световой рассказали. А вот про то, где брать хотя бы тот же арсенид галлия, просто рассказать забыли — но когда светодиоды с завода пойдут потоком, ограниченном лишь отсутствием сырья, на производство-то сырья уже будет раскошелиться вроде и не жалко…
