Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус
Новую фабрику в Минместпроме решили строить в Галиче: во-первых, там уже было три фабрики министерства, а во-вторых, там же уже работал и небольшой приборостроительный заводик, при котором и профильное ПТУ было организовано. А расширять что-то существующее всегда проще, чем новое в чистом поле строить. То есть строить-то в чистом поле всегда проще, но вот найти людей, готовых в это чистое поле перебраться было сложно — а тут уже и люди были. По крайней мере «ядро» нового заводского коллектива было из кого собрать, а все прочее — оно «в процессе» получится. Впрочем, стройка все равно была должна начаться не раньше весны, так что я другими делами занимался — и все свободное время тратил на «выполнение Лидиного заказа»: книжку писал.
Книжку-то писать — дело вовсе простое: мне даже ничего особо и выдумывать не требовалось. Я просто вспоминал что знал про советскую космическую программу, тщательно «забывал» любые отсылки на ее военную направленность, и, конечно, фамилии тех, кто этой работой в стране занимался. И начиналась моя книжка с запуска постоянной орбитальной станции, лет за пять до полета на эту станцию врачихи, описанного в моем первом рассказе. Рассказ тоже я немного «расширил и углубил», более подробно расписал и подготовку космонавтов, и разные проблемы, при такой подготовке возникающие. А упор делал на то, что все же почти любой здоровый человек может найти для себя занятие на орбите — но для этого он с детства должен хорошо кушать кашку, отлично учиться и быть преданным своей стране. Получалось, конечно, полное убожество — но по сравнению с тем, что творили писатели нынешние, это было «почти гениально», по крайней мере Лида, которой я зачитывал написанные главы, именно так и говорила. И не только она: я слишком поздно узнал, что девушка и преподавателям в музыкальной школе мои творения пересказывает…
Понятно, что оценивать книгу по пересказу — это развлечение больше для каких-нибудь пионеров в летнем лагере (в моем, остродефицитном на книги первом детстве в лагерях такое процветало), но слух-то о моем «творчестве» разнесся — и у меня появился новый литературный критик. Лично Павел Анатольевич решил проверить, уж не раскрываю ли я в порыве творческого энтузиазма каких-нибудь госсекретов — а проверку закончив, сказал:
— Даже жалко, что ты сильно серьезной работой занят и на книги у тебя времени мало остается: уж больно хорошо пишешь.
— А чего бы мне не писать-то? Я грамоту в школе выучил, буквы в слова складывать уже умею.
— Ну да, вот только грамотных-то нынче много, а почитать детям и юношеству…
— Так для того и пишу: вон, рассказ написал — и теперь народные молодежные массы вой поднимают на тему, что «Юный Шарлатан» нужно вообще ежедневным журналом сделать. И публикуем мы там как раз произведения людей все же грамотных. А книжку напечатаю — и, уверен, много куда как более грамотных товарищей захотят в такой же форме донести до людей то, чем они занимаются. У меня-то тут много чуши написано, причем такой, которая людям как раз реальную работу делающим, в глаза бросается — и многие наверняка захотят людям картину работы своей нарисовать более адекватную. А у нас, между прочим, люди, которые реальную работу делают, грамоте куда как лучше моего обучены, и вот они уже по-настоящему интересные книги напишут. Немного напишут — но даже если каждый, скажем, главный конструктор КБ какого-то… не особо секретного, или даже главный инженер стройтреста, который постройкой дороги в Сибири занимался, напишут книгу о своей работе, то в стране, чтобы книги эти напечатать, бумаги лет за двадцать произвести не смогут! И, уверен, книги будут эти куда как интереснее, чем нынешние потуги так называемых профессиональных литераторов: нынешние писатели сами-то ничего делать не умеют, а потому и описать что-то интересно не могут.
— Ну, не скажи, вот некоторые книги…
— Вы, Павел Анатольевич, как раз произнесли определяющее нынешнее состояние в книгоиздании слово: «некоторые». И я о том же: очень некоторые книги сейчас грамотному человеку читать не противно. А уж детям подсовывать не некоторые — вообще преступление: они же думают, что так и надо жить!
— Если вдуматься, то ты, пожалуй, прав. Но ты-то в книге пишешь про то, что не знаешь. Хотя… ты же Шарлатан, вообще во всем разбираешься. Тут даже некоторые товарищи, — на этих словах Павел Анатольевич рассмеялся и уточнил: — очень некоторые, сказали, что кое-что из того, что ты относительно подготовки космонавтов написал, нам следует использовать. Но я тебе этого не говорил!
— Да я и не слушал: мало ли критиков мои книжки обругать захочет, всех слушать — так и жить не захочется.
— Что⁈ А, ну да, конечно. Когда книга-то выйдет? Я бы одну, с подписью автора, с удовольствием бы дома в шкаф поставил и потом перед гостями хвастался бы.
— Удовлетворим желания начальства… а я вот еще что спросить хотел, уже строго по работе: когда буржуям алфавитно-цифровые мониторы сольем? Или вы их через ту же французскую компанию это проделать собрались?
— Хм… насчет француза тоже вроде может неплохо получиться. Но мы же не ищем легких путей, так ты все время говоришь? Мониторы уже готовит к производству компания Барроуз, и так долго готовят лишь потому, что они там здоровенный завод для их выпуска построили. И будут их использовать, по нашим данным, с вычислительными машинами Юнивак, а вот для IBM, пожалуй, пусть французы свои три копейки добавят. Так что ты пока игрушки свои и для тех, и для других машин готовь, думаю, что в конце года они окажутся очень кстати. А по новому оборудованию, по накопителям данных, тебе в институт где-то через пару недель документацию отправим: вроде появились у янки новые забавные наработки, надо бы их нам в работе учесть…
Работы над программами у меня в институте велись сейчас очень спокойно: кода писалось мало, все главным образом теоретическими вопросами были заняты — и поэтому «снаружи» казалось, что люди просто дурака валяют. Но так лишь казалось: думаю, что если бы затрачиваемую сотрудниками института «интеллектуальную энергию» преобразовать в свет, то во всем районе ночами и без электричества было бы светло, как днем. А началось все с того, что я рассказал свои ребятам про ярусно-параллельную форму преставления вычислительных алгоритмов и они — буквально в порядке развлечения — сделали парсер, преобразующий в такую форму программы, написанные на Лингве. А затем и кодогенератор для получаемых таблиц спроворили — и уже через месяц выяснили, что программы, которые писались разработчиками в Сарове, и считаются в среднем на тридцать процентов быстрее, и памяти занимают много меньше. Просто потому, что при преобразовании алгоритма в такую форму «автоматически» выполняется глобальная оптимизация вычислительной части алгоритма, а так же оптимизируется использование оперативной памяти ЭВМ.
Сразу же последовали предложения операции по очистке неиспользуемой памяти включить и в сам язык, но от этого быстро отказались: программисты «от физики» или «от математики» просто не представляли устройство машин и эффективно этот механизм использовать не смогли бы. А если компилятор это сам проделывает, то зачем вводить лишние сущности? Однако разработанный парсер сам память жрал как не в себя, его даже запустить на машине с памятью меньше мегабайта пока не получалось, и теперь народ ходил и думал, каким образом все это все же уложить в программу приемлемого размера. А так же сидел и думал, лежал и думал, ел, пил, спал и думал…
И иногда писал код, реализующий очередную придумку, после чего все оставшиеся члены коллектива матерно обсуждали умственные способности выдумщика. Чаще всего матерно, но периодически кому-то удавалось и что-то реально работающее сочинить. А пока товарищи из Сарова приспособились свои программы отправлять по «межмашинной связи» на трансляцию в наш институт, и у нас довольно часто уже своим людям времени машинного на работу не хватало. Эту проблему-то решить было в принципе несложно, такие машины сейчас выпускались уже по паре в неделю и в институте уже устанавливали еще два могучих компа. Но что-то мне подсказывало, что даже если их вообще десяток поставить, сильно это ситуацию не исправит: кабели «межмашинной связи» теперь уже прокладывались в Пьянский Перевоз и из Москвы, и из Минска, и из Харькова. И из Пензы, а так же с далекого полигона, выстроенного неподалеку от полустанка под названием Тюратам…
