Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус
— Валюха, я вроде арифметику пока не забыл. Если на поле собрали… ладно, тридцать центнеров, то соломы для пеллет там будет сорок пять, может и пятьдесят центнеров. Но ты предлагаешь туда насыпать уже сто двадцать тонн! Откуда дровишки-то?
— Из лесу, вестимо… Нет, древесные пеллеты не годятся, это мы тоже уже проверили. То есть они тоже результат показывают позитивный, но пока их какие-то грибки не разложат — я имею в виду дерево там не сгниет — червяк такую пеллету не жрет. Так что если древесные и добавлять, то максимум процентов десять, зато торфяных можно до половины в грунт сыпать.
— Но все равно…
— А лучше всего подходят пеллеты даже не из той же соломы, а из камыша. Если их с дельты Волги возить — а там камыша много…
— Это ты арифметику в школе прогуливала. У нас в области больше миллиона гектаров полей…
— Я знаю, ведь это моя работа.
— Ну и молодец, что знаешь. Даже если возить пеллеты на новых «Волго-Донах»…
— Шесть тысяч рейсов.
— У нас таких судов сколько, уже с десяток-то наберется? А кораблик в одну сторону от Астрахани, скажем, неделю плывет. То есть за навигацию в лучшем случае судно восемь рейсов сделать сможет — и это я только о перевозке говорю, а что там столько камыша накосить смогут, я вообще не уверен.
— Ну да, ну да. Я даже спорить не собираюсь. Но ты же Шарлатан! Ты уговорил когда еще людей в Мордовщиково новые кораблики строить, так неужели снова их уговорить не сможешь ради хлеба постараться? К тому же я не утверждаю, что все поля так обработать за год нужно будет, можно и постепенно этим заниматься. Лет за пять…
— Вот же дал мне господь родственницу! Ладно, я с Зинаидой Михайловной поговорю, и с теткой Натальей тоже, можно же камыш и на корабликах поменьше таскать. Но все же я не уверен, что народ на твою авантюру клюнет, и я имею в виду тот народ, который страной руководит.
— Мне главное, что ты уже клюнул, — на лице Вальки появилась довольная улыбка. — А когда люди в колхозах увидят тридцатицентнеровые урожаи не только на одной крошечной делянке… а я теткой Натальей я и сама договорюсь, пусть под эксперимент хотя бы Грудцинский колхоз мне выделит.
— И за что ты так грудцинцев-то ненавидишь?
— А там все знают, что я твоя сестра, мне колхозники помогать будут с удовольствием. Уже помогают: лесополосы-то липовые они первые в области высадили, и питомник для выращивания сосны тоже обустроили. Опять же, плуги нужные я в Ворсме закажу, у дяди Алексея. Дома-то все вообще, считай, бесплатно получается… благодаря тебе. Жаль, что с баржами так не получится, но я что-нибудь придумаю.
— Мне уже интересно стало: что ты-то придумать в этом направлении можешь?
— Много чего. Например, попрошу брата двоюродного мне помочь… или директора института, в котором работаю. Сам видишь, выбор у меня получается богатый, — и, показав мне язык, довольная Валька беседу на этом закончила. А я стал думать, как сестренке все же хоть как-то помочь: кушать-то всем хочется, а прошедший пятьдесят седьмой год изобильными урожаями страну не побаловал. То есть в принципе еды людям все же хватало… но мы-то не в принципе жили, а в Советском Союзе — и на мой институт наверное тоже кто-то в руководстве какие-то надежды возлагал, так что требовалось «доверие оправдать»…
На предновогоднем заседании правительства Николай Александрович задал вопрос, обращаясь к Зинаиде Михайловне:
— А вам не кажется, что пора уже этого излишне шустрого молодого человека снимать с полного гособеспечения? А то мне уже жалобы приходят, причем через секретариат ЦК, что товарищ что-то слишком уж много себе позволяет. Пишут, что музыкальных инструментов он себе заказал чуть ли не на шестьсот тысяч рублей, причем иностранных, то есть в валюте. А очень даже заслуженные товарищи себе такого позволить не могут…
— Ни в коем случае! Во-первых, инструменты он все же не себе лично заказал, а во-вторых, он уже заказ этот окупил… раз в пять уже окупил.
— Ни в коем случае! — чуть ли не в унисон с Зинаидой Михайловной возразил товарищу Булганину Павел Анатольевич. — Пусть хоть Страдивари с Гварнери себе заказывает, если ему это в работе помогает. А работает он… недавно он нам новую программу предложил… то есть мы только начали по ней работу, так вот: если у нас получится, в чем я особых сомнений не испытываю, то мы только на обороне страны миллиарды сэкономим. Не непосредственно на обороне, но вот враги… в основном, конечно, Соединенные Штаты, нам уже окажутся не в состоянии нанести серьезный ущерб без применения ядерного оружия. Да и применить его мы уже очень сильно им помешать сможем.
— Что? Вы это серьезно говорите? — удивилась товарищ Коробова. — Хотя… да, он и такое сделать в состоянии. Не буду расспрашивать, мне, собственно, и знать не надо как — но если он из одного японского рояля за пять тысяч американских долларов уже полмиллиона советских рублей достать смог… И ведь еще много чего сможет, хотя и понятия не имею, как он это делает.
— Главное, что делает, — улыбнулся Павел Анатольевич. — а вот по поводу жалоб на него… Николай Александрович, вы мне скажите, кто именно такие жалобы подает, есть у меня определенные подозрения…
— Ясно, вопрос считаю закрытым. А вам, Павел Анатольевич, я завтра полный список жалобщиков пришлю. Просто с собой бумаги не взял… а вот зачем эти жалобы в ЦК шлют, разобраться, конечно, стоит. Я еще у Пантелеймона Кондратьевича уточню, он мне все эти жалобы передал или у него еще какие-то остались…
Глава 12
Новый год я снова встретил в Кишкино, и снова там собралась вся семья. И мы после праздничного застолья еще долго обсуждали, что в стране за год интересного случилось и что может случиться в наступившем году. С моей точки зрения, ничего особо интересного не происходило, но это я все же с позиции «будущего» смотрел, а вот все родственники довольно бурно обсуждали запуск космического «корабля-спутника». В том плане, что если прозвучало слово «корабль», то скорее всего он приспособлен и для того, чтобы на нем в космос людей запускать, а причиной столь большого интереса к событию стал, сколь ни странно, мой рассказик про «космического врача». Вообще-то в мире уже довольно много в фантастике разные «космические приключения» описывались, и даже в СССР кое-что из зарубежного на эту тему было напечатано, но там-то рассказывалось о чем-то «очень далеком», чего при жизни нынешнего поколения можно и не ждать — а я вроде как «ближайшее будущее» описал. Собственно, поэтому вся родня пыталась из меня что-то на тему космических полетов «извлечь», но я молчал как партизан, и не потому молчал, что ничего по этому поводу сказать не мог, а потому что просто не знал, что в нашей космической программе творится. А те мелочи, которые знал, ни на какие мысли не наводили.
Например, в сообщении о запуске этого корабля-спутника говорилось, что он весил больше пяти тонн — но я и понятия не имел, сколько весили космические корабли в моем «прошлом будущем», знал разве что о том, что станции типа «Салют» были под двадцать тонн весом, да и то лишь потому знал, что о мощи советской ракеты «Протон» разве что на заборах не писали. Чисто теоретически я все же мог кое-что узнать: все же когда-то я Косберга натолкнул на идею создания новых двигателей и если бы я у него что-то спросил, он мог и ответить — но, откровенно говоря, мне все это было просто неинтересно. У меня своих забот хватало, точнее, хватало своих задач — и вот они как раз было очень интересными, а все остальное…
Одну задачку в институте смогли реализовать буквально за пару месяцев: был создан оптимизирующий трехпроходный компилятор Фортрана для машин IBM семисотой серии. Это действительно получилось сделать очень быстро потому, что на самом деле парни уже получили приличный опыт по разработке компиляторов, а Фортран-то был языком настолько примитивным, что поначалу они восприняли задание как шутку, точнее, как небольшой тест на способность написать компилятор вообще. А когда сделали (на эмуляторе, запущенном на нашей «большой» машине), я внезапно выяснил, что парни сделали «что-то не то»: я-то им задание написал на основании своих довольно смутных воспоминаний о четвертом Фортране — а то, что, что придумали в IBM, на мое задание было похоже лишь местами.
