Хозяин антимагии #5 - Миф Базаров
Он развернулся и вышел вслед за Павловым, оставив меня в полном недоумении. Откуда я знал эту фамилию? Она вертелась на языке, будто из глубины памяти старого мира… мира дирижаблей и грандиозных инженерных проектов.
Но откуда взялся немецкий инженер здесь, в колониях Российской империи?
Глава 11
На следующий день, сразу после завтрака, вместе с Аматом заехал на производство. Нужно было забрать четыре тяжёлых деревянных ящика с антимагическими модулями для «Руссо-Балта». Для их перевозки прихватил грузовую тележку.
Во время погрузки заметил Аркашку — водителя грузовика, решил его взять с собой, пусть потом отвезёт машину обратно. Незачем ей стоять несколько недель у самого оживлённого портала страны.
В салоне сразу стало тесновато: ведь со мной ещё был секретарь Меркулов.
Телепорт из центральной колонии на «большую землю» располагался в ста пятидесяти километрах от Новогородска, в глухом ущелье. Место было выбрано ещё Петром Великим. Оно было стратегически правильным: узкий проход легче оборонять от случайного прорыва тварей, да и контроль за перемещениями там полный.
Само ощущение телепортации для меня как обычно отдалось лишь лёгким покалыванием кожи, как будто проводишь рукой по шерстяному одеялу в сухую погоду, и волоски на руках встают дыбом.
Василий, к моему удивлению, лишь вздрогнул и выдержал испытание с видом новичка, старающегося не ударить в грязь лицом.
А вот Амат, хоть и был в прошлом могущественным магом, да и сейчас уже перешагнул за четвёртый уровень владения магическим источником, но каждый раз переносил телепортацию скверно. Лицо друга позеленело, он сглотнул ком в горле и мрачно упёрся взглядом вперёд, явно настроившись молча терпеть до ближайшей точки, где можно будет прилечь.
Мы оказались в громадной подземной пещере, способной вместить несколько футбольных полей. Прохладный влажный воздух пах озоном и сырой соломой, которая гнила под копытами лошадей.
Грузы сюда до сих пор доставляли на телегах. Мою заявку на прокладку железнодорожных путей до самого портала вежливо, но решительно отклонили. «Пока отклонили», — мысленно поправил я себя, окидывая взглядом это царство архаичной логистики.
Пещера находилась глубоко под Уральскими горами, что в случае прорыва могло частично обезопасить «большую землю» от немедленного вторжения тварей. Её попросту завалили бы, на какое-то время сдержав натиск.
Подняться наверх можно было с помощью массивных грузопассажирских лифтов, напоминавших мне шахтёрские клети: такие же аскетичные, сваренные из толстого металла, со скрипучими механизмами.
Когда мы с Аматом и Василием подкатили тележку с четырьмя заветными ящиками к лифту, дородный служащий в форме преградил нам путь.
— С грузом нельзя, господа. Пассажирский подъём. Наймите носильщиков, — он ткнул пальцем в сторону тощих, но юрких парней в засаленных куртках.
Я посмотрел на них, потом на ящики, где под слоем дерева и свинцовых прокладок покоились хрупкие антимагические модули. Один неверный удар, повреждение защитного контура, и дорогущая начинка могла бы ненароком создать здесь нехилую такую зону полного магического подавления со всеми вытекающими, в прямом смысле слова, последствиями для окружающих.
Это могло стать настоящей катастрофой. Лифты, скорее всего, передвигала магия, освещение в пещере и туннеле, ведущем на поверхность, тоже, а там ещё, может, и магическая взрывчатка установлена или укрепление свода. Ну его…
— Спасибо, мы сами, — твёрдо сказал я, хватаясь за ручку тележки.
Амат, бледный от перехода, молча встал с другой стороны. Василий, демонстрируя недюжую для своего скромного вида силу, взялся толкать сзади.
Подъём оказался испытанием не столько на физическую выносливость, сколько на терпение.
Туннель, вырубленный в скале, был широкий, но его постоянно пересекали потоки грузчиков с тюками и повозками, запряжёнными унылыми лошадьми. Под ногами хлюпала грязь, перемешанная с тем, что оставили после себя животные.
'Ну почему нельзя было проложить элементарные рельсы для вагонеток? — в сотый раз ругал я местную косность.
Или хотя бы заставить этих несчастных лошадей носить подхвостники…
Элементарные санитарные нормы!
Прогресс тут буксует в буквальном смысле'.
Теперь я понимаю жалобу Мити на то, что грузооборот между «большой землёй» и колониями не растёт уже пятый год.
А куда ему расти?
Да тут и так выжимают всё, что можно, из этого туннеля.
А ведь не удержусь и напишу Мите письмо, что я об этом думаю.
Где-то на середине пути вспомнил самую длинную лестницу России из своего мира — на Торгашинском хребте в Красноярске. Та была выше в два с лишним раза, но куда комфортнее. Здесь же, толкая перед собой неповоротливую тележку, мы потратили на подъём добрых полчаса, постоянно уступая дорогу и лавируя между лужами.
Выйдя, наконец, из тунеля, я с облегчением вытер лоб. Руки отзывались приятной мышечной усталостью. Проклинать своё решение тащить всё самому я начал ровно в тот момент, когда увидел идеально ровный пол в здании телепорта на поверхности.
Преодолев арку, где несли службу имперские таможенники, я предъявил свои документы. Чиновник с безразличным видом сунул мой паспорт в углубление на столе, рядом с которым стоял магический кристалл. Тот вспыхнул белым, затем фиолетовым светом.
— Роду Пестовых воспрещён выезд с территорий колоний, — монотонно констатировал служащий, даже не глядя на меня.
— У меня есть личное разрешение Его Императорского Величества на месячный вояж, — парировал я, стараясь говорить так же бесстрастно.
Чиновник поднял на меня глаза, на мгновение в них мелькнуло удивление, затем он что-то пробормотал, ткнул в кристалл пальцем, и тот снова загорелся ровным белым светом. Нехотя поставив штамп, мужчина вернул документ.
— Счастливого пути, господин Пестов.
Выйдя из здания на свежий воздух, мы оказались на идеально уложенной брусчатке центральной площади Чусового.
Контраст был разительным.
После колоний, с их суровой практичностью, это выглядело как прыжок из провинции в столицу. Хотя, в принципе, колония «Павловск» могла посоревноваться с этим великолепием.
Пафосные строения в стиле эклектики с элементами барокко окружали просторную площадь. Рядом с нами высилось здание вокзала — настоящий дворец из красного кирпича с белокаменной отделкой, высокими арочными окнами и островерхими крышами. Он напоминал мне Казанский вокзал в Москве, только в миниатюре и с налётом уральской основательности.
Внутри здание оказалось ещё величественнее. Под высокими сводами с росписями на потолке сновали люди, громко объявляли о прибытии и отправлении поездов.
Я отыскал кассу первого класса и получил заказанные заранее билеты в купе повышенной комфортности. Тут же к нам присоединился Фердинанд Цеппелин.
Сам состав уже ждал у платформы. Настоящий левиафан: паровоз, лоснящийся чёрной краской, с блестящими медными деталями, дышал мощью и паром. За ним тянулись вагоны, раскрашенные в
