Хозяин антимагии #5 - Миф Базаров

Амат замер, как только переступил порог. Его глаза сузились.

— Вот это объём, — присвистнул он. — Ты всё же решил поставить производство антимагии на поток?

— Не я решил, — поправил Жимина, подходя к столу с инструментами. — Такова логика прогресса. Открытие, которое остаётся в единственном экземпляре, — это не открытие, а диковинка. Чтобы оно изменило мир, им должны пользоваться.

— Или оно уничтожит этот мир, в котором пока ещё есть магия, — мрачно заметил Амат, медленно проходя вдоль столов и разглядывая оборудование. — Ты же знаешь, к чему это привело в моём в мире.

Вздохнул, беря в руки первую партию очищенного сырья.

— Знаю, ты рассказывал, и я всё хорошо запомнил, Влансендур, — назвал друга именем из прошлой жизни. — Но здесь другие условия. Антимагия в твоём мире была абсолютной, самодостаточной силой. Здесь же…

Включил магический индуктор, и устройство заработало с тихим гудением.

— Здесь она лишь инструмент. Очень энергозатратный инструмент. Видишь? — я указал на мощные кристаллы, подключённые к установке. — Без этих макров, без постоянной подпитки магической энергией антимагическая пластина — просто кусок металла. Она не подавляет магию сама по себе. Она её поглощает, трансформирует, нейтрализует. Но для этого нужна энергия. Очень много энергии.

Амат внимательно слушал, его взгляд скользил по схемам, по сплетениям проводников и энергетических контуров.

— То есть, чтобы создать безмагическую зону, тебе нужно сначала затратить уйму магии?

— В точку! — я не мог скрыть удовлетворения. — Парадокс, не правда ли? Чем больше антимагии ты хочешь получить, тем больше магов и макров тебе потребуется. Это не убьёт магию, Амат. Это создаст новый, огромный рынок для неё. Новую индустрию, которая будет двигать вперёд магический прогресс.

Жимин молча обдумывал мои слова, а я видел, как в глазах друга борются вековой ужас перед известным ему финалом и трезвая логика моего инженерного подхода.

Два дня мы провели в лаборатории, почти не выходя. Я работал над созданием компактных блоков для автомобилей, которые можно было бы встроить в защитный контур машины и активировать при необходимости.

Амат, к моему удивлению, оказался способным помощником. И это было неудивительно с его-то трёхвековым магическим опытом. Магическая точность и понимание потоков энергии были как нельзя кстати для тонкой настройки кристаллических матриц будущих блоков управления.

К концу второго дня стол был заставлен коробками модулей, их набралось пятьдесят. Каждый был результатом кропотливой работы, сплавом науки и магии, прошлого и будущего.

На изготовление этой партии у меня ушла почти треть драгоценного сырья, привезённого Павловым.

Амат смотрел на нашу работу с двойственным чувством: с восхищением инженера и со страхом мага.

— Пятьдесят маленьких апокалипсисов, — процедил он.

— Пятьдесят щитов, — мягко поправил я. — Которые, возможно, спасут не одну человеческую жизнь.

Друг ничего не ответил, лишь кивнул, слишком погружённый в свои мысли.

Вечером, накануне нашего отъезда, ко мне на завод пришёл Евгений Павлов. С ним был незнакомый мужчина.

Незнакомец выглядел крайне необычно. Лет сорока, может, чуть за, он был энергичен, подтянут и держался с достоинством военного. Голова полностью обрита, что лишь подчёркивало волевой овал лица и умный, пронзительный взгляд. Но главное украшение лица — пышные, идеально ухоженные светлые усы.

Мужчина был одет в добротный, но неброский дорожный костюм, а в осанке читалась привычка к командованию.

— Кирилл Павлович, разрешите представить, тот самый человек, о котором я говорил. Тот, без кого моя экспедиция не состоялась бы.

Павлов сделал почтительный жест в сторону спутника и хотел продолжить, но незнакомец сделал чёткий, вежливый поклон.

— Очень приятно, граф Пестов. Я много слышал о ваших… предприятиях.

— Спасибо, хочу поблагодарить вас, — ответил я, пожимая ему руку. Рукопожатие было твёрдым и уверенным. — Евгений Константинович считает, что вы оказали ему неоценимую помощь. А я имею обыкновение платить по долгам. Чем могу быть полезен?

Я сделал паузу в надежде, что мужчина всё же представится как подобает, но он обменялся взглядом с Павловым, как бы спрашивая разрешения говорить прямо. Получив одобряющий кивок, повернулся ко мне.

— Моя просьба, возможно, покажется вам несколько… незаконной. Мне нужна помощь в освобождении одного очень важного для меня человека. Его удерживают против воли в одном из поместий под Москвой. Официально под предлогом лечения. Фактически — это плен.

— И этот человек вам дорог? — уточнил я.

— Очень! Он гений, — страстно произнёс незнакомец. — Его идеи, его разработки… они опережают время на десятилетия! Держать его взаперти — это преступление против всего человечества. Он должен быть свободен, чтобы творить!

В глазах гостя горел огонь настоящего фанатика, но не веры, а разума. Огненного кузнеца, а не слепого проповедника. Мне это понравилось.

— Вы понимаете, что подобная операция сопряжена с риском? — спросил я. — Для меня лично, для моего рода.

— Понимаю, — кивнул он. — И я предлагаю не просто оплату, а сотрудничество. Его свобода и гений вместе с моими скромными познаниями в воздушной магии готовы послужить вам. Уверяю, граф, это будет лучшая инвестиция в вашей жизни.

Я оценивающе смотрел на мужчину. А он, возможно, принял задумчивость за отказ.

— Почему вы не хотите нанять наёмников, специализирующихся на подобных вещах? Зачем вам в союзниках фабрикант?

— Потому что у них не получится, они думают слишком прямолинейно, — прищурив правый глаз, сказал гость. — Вы же проявили себя при освобождении Балтийска, да и Император не стал бы назначать протектором не пойми кого. В вас явно есть потенциал. Помогите мне, в долгу не останусь.

Я задумался, но лишь на мгновение. Риск был огромен. Но и польза от этого сотрудничества колоссальная. Люди, одержимые идеями, двигали миры.

— Хорошо, — сказал я. — Я в деле. Детали обсудим по дороге в Москву. Выезжаем завтра с утра. Договорились?

На лице незнакомца расцвела улыбка облегчения.

— Договорились! Благодарю вас, граф!

Мы обменялись ещё парой формальных фраз, и он уже собрался уходить, на прощание протянув мне руку.

— Кстати, я не представился официально. Фердинанд Адольф Генрих Август.

Пожал его руку, автоматически повторяя имя.

— Фердинанд Адольф Генрих Август… фон Цеппелин? — вдруг вырвалось у меня, и я сам удивился, откуда взялась эта фамилия.

Незнакомец широко улыбнулся, приняв это за светскую осведомлённость.

— Точно! Рад, что моя скромная персона вам знакома, граф. До завтра,