Внедроман 2 - Алексей Небоходов
Публика застыла в немом восхищении. Некоторые зрители приоткрыли рты, другие сжали руки в кулаки. Это было настолько далеко от всего, что они видели раньше, что мозг отказывался принимать происходящее за реальность. Казалось, что они наблюдают мистерию древних богов, спустившихся с небес для совершения священного ритуала.
Кульминация была достигнута в тот момент, когда оба акробата одновременно достигли экстаза, вися вниз головой на высоте трёх метров над полом. Их крики эхом прокатились под куполом цирка, смешавшись с коллективным вздохом изумлённых зрителей. Лица, красные от прилива крови и экстаза, исказились в гримасах наслаждения, которые в иных обстоятельствах могли бы показаться пугающими, здесь выглядели божественными.
Плавно спустившись на арену, блестящие от пота в свете прожектора, они поклонились публике, как настоящие артисты, и растворились в темноте.
Свет окончательно погас. Завершение показа было настолько внезапным и оглушительным, что никто поначалу не рискнул пошевелиться. Цирк на Цветном бульваре погрузился в глубокую, ошеломлённую тишину, словно зрители боялись спугнуть общее тайное откровение.
В наступившей абсолютной тишине слышался лишь шорох одежды – зрители вставали и, словно призраки, направлялись к выходу. Вставали молча и направлялись к выходу, боясь нарушить тайну увиденного. Все понимали, что стали свидетелями события, изменившего их навсегда, но говорить об этом вслух было невозможно.
Михаил за занавесом улыбнулся. Его подпольная империя достигла совершенства.
Он не спешил выходить к публике, давая ей возможность осмыслить произошедшее. Первым нарушил молчание грузный мужчина в дорогом импортном костюме, громко и неловко прокашлявшись:
– Ну, товарищи, что скажете? По-моему, это… кхм… весьма сильно. Особенно та последняя пара на трапеции. Я, признаться, ничего подобного даже в зарубежных журналах не видел.
– Да вы что, Пётр Ильич! Это же чистейшее искусство! – тут же вмешался его сосед, обладатель густых усов и должности директора овощной базы, чей лоб блестел от пота, а глаза горели недавно открытым эстетическим вкусом. – Какая пластика! Какой полёт фантазии! Это не просто эротика – это балет и акробатика высшего уровня!
Женщина в длинном вечернем платье, которую гости почтительно называли «товарищем замминистра», легко коснулась рукой виска и с улыбкой произнесла:
– Мне особенно понравился номер с грабителем. Какая тонкость игры! Такой накал эмоций! Будто смотришь Шекспира, только в более доступном советскому человеку изложении.
Её спутник, интеллигентный мужчина в очках, поспешил согласиться, нервно поправляя галстук:
– Абсолютно с вами согласен, Елена Васильевна! Сюжет великолепен, хотя некоторые сцены, конечно, заставляют… хм… задуматься о вопросах этики и морали, – добавил он неуверенно, опасаясь осуждения за консерватизм.
В другой группе обсуждали первый номер:
– Ваня и Дуняша как символ рабочего класса неподражаемы! Вот именно так и надо воспитывать сознательность масс – через искусство, доступное и близкое сердцу советского труженика!
– И какая искренность! – поддержал пожилой партийный деятель, оглядываясь по сторонам и нервно улыбаясь. – Без западного лоска, по-нашему, по-простому. Это подкупает.
Алексей, незаметно примостившись у колонны, слушал обсуждение с каменным лицом, хотя внутри его душил смех, грозя прорваться наружу и дискредитировать всю конспирацию мероприятия. Он методично фиксировал детали, отмечая, кто был доволен, кто ошеломлён, а кто нервничал так, словно уже слышал сирены милиции.
Наконец, Михаил вышел к зрителям, изобразив на лице скромность скульптора, чьё творение только что высоко оценили члены Союза художников. Он подходил к наиболее влиятельным гостям, мягко уточняя их мнение:
– Ну как, товарищи? Наше скромное представление оправдало ваши ожидания?
– Михаил, дорогой, это превзошло все ожидания! Некоторые товарищи теперь вместо отчётов в горком будут писать сценарии, а супруги благодарить вас лично – горячо ответил толстяк, активно жестикулируя и чуть не проливая коньяк на лацкан пиджака. – Мы обязаны продолжать такие мероприятия. Я лично приведу несколько совершенно надёжных товарищей, им очень понравится!
Другие гости энергично закивали, кто-то добавил:
– Да-да, это должно стать регулярным культурным событием! Можно даже подвести теоретическую базу – культурный обмен, эстетическое просвещение… Нельзя же постоянно ходить только на «Лебединое озеро»!
Среди общего возбуждения Михаил вдруг заметил человека, явно выбивающегося из общей атмосферы. Высокий, худощавый мужчина в сером, ничем не примечательном костюме стоял отдельно от всех и внимательно наблюдал за гостями, не притрагиваясь ни к спиртному, ни к сигаретам. Он молчал, но его глаза фиксировали каждую деталь – от жестов до лиц гостей.
Сердце Михаила ёкнуло. В груди всколыхнулась тревога: ему стало неуютно, будто на семейном празднике вдруг появился чужак, пришедший не веселиться, а холодно фиксировать происходящее.
Не меняя выражения лица, Михаил приблизился к Алексею и негромко, чуть улыбаясь, произнёс:
– Лёша, кажется, у нас незапланированная проверка. Видишь мужчину в сером костюме возле двери? Узнай, кто это. Только аккуратно.
Алексей медленно повернул голову, бросил взгляд и спокойно ответил:
– Понял. Проверю списки ещё раз. Но его я точно не помню.
Пока Алексей осторожно перелистывал страницы блокнота, Михаил продолжал поддерживать беседу с гостями, искусно скрывая беспокойство за безупречной улыбкой и слегка напряжёнными шутками:
– Конечно, товарищи, мы будем расширять программу. У меня уже есть идеи, как разнообразить репертуар. Главное, чтобы вас не смущала небольшая нотка откровенности…
– Да что вы, Михаил! – ответила с жаром женщина с высоким партийным значком на платье. – Это как раз то, чего нам всем так не хватает в обычной жизни! Поверьте, у нас от «моральной чистоты» уже аллергия началась!
Михаил, смеясь вместе с ней, внутренне напрягся. Алексей подошёл тихо и почти не шевеля губами прошептал:
– Его нет в списке, Миша. Это кто-то чужой. Либо ошибка, либо…
– Либо это кто-то, отвечающий за мораль, – тихо заключил Михаил. – Продолжай наблюдение, только аккуратно.
Внутри кольнул холодок: всё шло слишком гладко, чтобы продолжаться вечно. Но внешне Михаил не выдал себя ничем – с улыбкой подливал гостям коньяк и раздавал комплименты, хотя тревога изнутри медленно точила его нервы.
Когда последний гость, махнув рукой и довольно причмокнув от выпитого, наконец скрылся за дверью цирка, Михаил позволил себе выдохнуть и расслабить плечи, ставшие за вечер твёрдыми, как бюст Ленина в горкоме. Навстречу уже шагал Алексей, прижимая блокнот к груди, словно партбилет на проверке.
– Миша, по-моему, всё прошло лучше, чем мы ожидали, – осторожно начал Алексей, оглядываясь, будто опасался, что гость в сером костюме ещё прячется за гимнастическим снарядом. – Народ доволен. Некоторые, кажется, впервые за много лет вспомнили, что они живы и способны удивляться.
– Это точно, – фыркнул подошедший Сергей, держа металлическую коробочку с плёнкой и выражением человека, которому доверили ключи от партийного буфета. – Я слышал, как генерал шептал соседу, что после показа впервые за десять лет
