Лекарь Империи 7 - Александр Лиманский

— Слушаю вас, господин лекарь, — Обухов с усилием приподнялся на подушке, его взгляд был прикован к Киселеву.

Тот откашлялся, собираясь с мыслями.

— Ситуация, мягко говоря, критическая, — начал он. — Проведенная диагностика показала наличие паразитов не только в ваших желчных протоках, но и в главной печеночной артерии. Это крайне редкая, я бы даже сказал — уникальная патология.

Он начал издалека. Стандартная тактика запугивания.

Нагнетает атмосферу безнадежности, чтобы потом, когда он озвучит, что оперировать будет «неопытный» лекарь, пациент впал в панику и отказался.

— Стандартное медикаментозное лечение в данном случае абсолютно бессильно, — продолжил Киселев трагическим тоном, который был бы уместен в театре. — Единственный вариант — сложнейшая, беспрецедентная операция на сосудах печени. Но… — он сделал паузу, давая пациенту в полной мере ощутить вес следующих слов. — Но шансы на успех, скажу вам честно, минимальны. Это операция высшей, пятой категории сложности. Риск летального исхода на столе — восемьдесят, даже девяносто процентов. Я, как Мастер-целитель с сорокалетним стажем, — он сделал нажим на своем звании, — считаю эту операцию… нецелесообразной.

Он вынес приговор. Умело и профессионально.

Ссылаясь на свой ранг и опыт, он фактически предлагал пациенту смириться и умереть достойно, сняв с себя и с больницы всякую ответственность. Классическая тактика пораженчества, замаскированная под врачебный реализм.

— Вот же… бюрократ! — возмущенно зашипел в моей голове Фырк. — Он же его на смерть программирует! Убивает последнюю надежду!

Полковник Обухов молча, не мигая, смотрел на Киселева. Выслушал его вердикт, никак не изменившись в лице. А затем медленно перевел свой цепкий, оценивающий взгляд на меня.

— А вы что скажете, господин лекарь Разумовский?

Я сделал шаг вперед, принимая на себя этот взгляд и эту ответственность.

— Полковник, Мастер Киселев прав в общей оценке рисков. Операция действительно сложнейшая, — я говорил спокойно и прямо, без тени сочувствия или заискивания. — Но он умолчал об одной важной детали.

Киселев мгновенно напрягся, его взгляд стал колючим.

— Я готов провести эту операцию. Да, риск огромный. Но шансы при операции — примерно пятьдесят на пятьдесят. А без операции, как уже было сказано, ваш шанс выжить ноль. Абсолютный ноль.

Честность. Это была единственная валюта, которую примет такой человек.

Не уговоры, не ложные надежды. Сухие цифры и факты. Военный всегда выберет шанс, даже самый призрачный.

— Но господин лекарь Разумовский всего лишь целитель третьего класса! — в отчаянии вмешался Киселев, пытаясь вернуть контроль. — А такие операции по уставу Гильдии имеют право проводить только Мастера!

Полковник Обухов долго молчал.

Он переводил взгляд с меня на Киселева и обратно.

Это был оценивающий взгляд командира, который перед боем выбирал, кому доверить фланг — опытному, но перепуганному генералу, который уже готов отступить, или молодому, дерзкому лейтенанту, который готов идти на прорыв.

Сейчас он принимал решение. Оценивал не наши ранги, а нас.

Наконец, полковник усмехнулся. Криво, болезненно, одними уголками губ, но в этой усмешке было столько иронии и знания жизни, что Киселев невольно съежился.

— Господа лекари, — прохрипел Обухов. — Я хоть и не медик, но кое-что в людях за свою жизнь понимать научился. Я бы не хотел, чтобы меня оперировал целитель третьего класса.

Глава 8

Полковник Обухов выглядел уставшим, но гораздо более спокойным, чем днем.

Киселев, стоявший рядом со мной, едва заметно выдохнул с облегчением. Его плечи, до этого напряженные, слегка опустились. Я же, наоборот, напрягся.

Что это? Психологическая игра?

Но Обухов, выдержав театральную паузу и насладившись произведенным эффектом, продолжил. И улыбка его стала шире.

— Но господину лекарю Разумовскому — доверю без малейших колебаний.

Киселев застыл. Он непонимающе открыл рот, потом закрыл. Потом снова открыл, как рыба, выброшенная на берег.

— Но… но это же один и тот же человек! — наконец выдавил он из себя.

Я молчал. Я понял его игру. И она мне нравилась.

— Нет, Мастер Киселев, — медленно покачал головой Обухов, глядя на заведующего с мудрым спокойствием. — Ранг — это просто бумажка, которую дают и отбирают чиновники в высоких кабинетах. А репутация — это дела, которые идут за человеком по пятам. Я ничего не знал и не слышал про целителя третьего класса Разумовского. Но я очень много слышал про подмастерье Разумовского, который творит в вашей больнице настоящие чудеса.

Он только что, сам того не ведая, сформулировал мой главный принцип в этом мире. Неважно, что написано на твоем халате. Важно то, что ты делаешь, когда на тебе этот халат.

Он доверял не моему новому, купленному аристократами рангу, который ему пытался «продать» Киселев. Он доверял моим старым делам.

Интересный поворот. Его решение — не просто интуиция старого солдата. Это результат сбора разведданных. Он использовал свои связи, чтобы получить объективную информацию. Умный ход.

— У меня много знакомых во Владимире, — продолжил полковник, и в его голосе не было хвастовства, только констатация факта. — Военные, отставники, люди из администрации. Они рассказывали, как молодой целитель из Мурома ставил диагнозы, которые местные Мастера пропускали. А ваша главврач, госпожа Кобрук, на одном приеме, полчаса расписывала мне, какой у нее в больнице появился талантливый молодой специалист, который скоро всю областную медицину на уши поставит.

Кобрук… Так вот как она играет.

На публике — пиарит меня как свое главное достижение, повышая статус больницы и свой собственный. Внутри — использует как инструмент для решения самых сложных проблем.

Дальновидно. Да она… мой продюсер. Как бы смешно и забавно это ни звучало.

— Вот это реклама! — с восторгом пискнул Фырк. — Железная леди тебя на губернаторских приемах пиарит! Скоро на улице автографы просить начнут!

— Так что оперируйте смело, господин лекарь, — Обухов протянул мне папку с документами. — Я вверяю свою жизнь в ваши руки.

Я взял папку. На бланке информированного согласия стояла его размашистая, четкая, абсолютно уверенная подпись. Ни одной дрогнувшей линии.

— Спасибо за доверие, Виталий Валентинович, — сказал я спокойно, с должным уважением. — Операция назначена на завтра, на восемь утра. Будьте готовы.

— Я-то готов, — усмехнулся он. — Это вы готовьтесь! Вам же меня резать!

Он пытался разрядить обстановку, показать, что не боится. Сильный человек.

— Вы готовьтесь морально, полковник, — я позволил себе легкую ответную улыбку. — А мы