Чэч: Сезон дождей - Артур Фатыхов
Отвернув глаза в сторону, опытные бойцы и… трусы кожей ощущают чужой взгляд, вдохнув поглубже, приготовился начать разбег. До трясущейся от мелкой дрожи спины носорога шагов пятнадцать, я должен успеть! Алга!
Закусив до крови губу, пытаясь прогнать муть из глаз, я побежал. Десять шагов осталось. Пять. Я прыгнул! Упав на колени в шаге от носорога, с размаху ударил тесаком, всаживая клинок между толстых ног Шум-шу. И тут же выдрав его назад, ударил туда ещё раз и ещё, торопясь и опасаясь, что мой тюремщик развернётся и пнёт своей бревноподобной ногой. Конечно, правильнее было бы ударить по внутренней поверхности бедра, пытаясь перерезать артерию. Но попробуй до неё достать под этим слоем мяса. Лучше уж так.
Завизжав тонким пронзительным голоском, согнувшись пополам, носорог попытался прикрыть раны ладонями, но клинок кромсал плоть между пальцами, заодно и разрезая их. Шум-шу попытался побежать, но оттолкнувшись коленями от песка, я схватил его левой рукой за ногу. Нет уж, уйти тебе не дам! И толкнул плечом под колени, роняя тушу тюремщика на песок, не прекращая втыкать лезвие клинка между ногами членорога.
Шум-шу даже не пытался сопротивляться. Рухнув, визжа, словно кастрированный поросёнок, потеряв шлем, он попытался подняться на четвереньки и убежать. Я даже опешил от такой реакции, ожидая и готовясь совсем к другому. Ещё немного и он уползёт. Вместе с амулетом, отмыкающим ошейник! Нет!
Зарычав от злости и боли, собирая последние силы, я поднялся на ноги и, перехватив нож клинком вниз, поплёлся вслед за уползающим носорогом.
— А-а-а, — захрипев пересохшим горлом, я рухнул на спину Шум-шу, вонзая тесак в волнистый от жировых складок бритый затылок. И приподнявшись на локтях, надавил на рукоятку всем телом, пытаясь удержаться на дёргающейся туше.
— Я смог! Смог…
Глаза снова застилала муть… Пришло понимание, что ещё немного и я снова потеряю сознание…
— Нет! Амулет! Найти… На поясе должен быть…
Отпустив рукоятку тесака, сполз с туши носорога, зашарил по поясу, охватывающему всё ещё дёргающуюся жирную тушу.
— Нету… Но я же видел… видел… значит, спереди.
Встав на колени, попытался перевернуть Шум-шу на спину.
— А-а-ах!..
Получилось со второго раза. Слабеющие пальцы распахнули клапан поясного кармана. Вот он! Точно он, — брусок со сглаженными краями, на котором были вырезаны две медленно мерцающие руны: одна светилась красным, а вторая — зелёным цветом.
Поднёс артефакт к шее и надавил на зелёную руну.
— А-а-а…
Шею начало сжимать, перелавливая горло.
— … ука… — прохрипел, судорожно надавливая на другую.
— А… а… при-ве… Уша… — попытался улыбнуться, увидев перед собой осунувшееся лицо дриады. Темнота…
Кто-то нежно перебирал волосы на моей голове. Прямо как мама когда-то в детстве перед сном. А ещё нежно гладили по груди, а вот мама мне по спине кончиками пальцев водила. Значит, не мама…
— Ушастая?.. — открыв глаза, удивился я. — Значит, я жив?
Дриада закивала головой, отворачивая заплаканное лицо, на меня упала её слезинка. Чувствую её прикосновения? Значит, и слышать могу?
Видимо, вслух это сказал, Ушастая замотала головой, всё ещё пряча лицо в своих золотистых волосах.
— Ну и ладно, — прошептал, поглаживая её по руке и наслаждаясь тем, что чувствую нежный атлас её кожи. — Я тебя и так понимаю.
А ветла-то, под которой я лежал на коленях дриады, изменилась. И сильно. Многие листья пожухли, а часть, вообще, облетела.
— Тяжело было, да, моя хорошая? — я дотронулся до её шелковистых волос, убирая их в сторону, чтобы увидеть лицо.
Грустно улыбнувшись, девушка кивнула.
— Ну, ничего, — теперь всё будет хорошо.
Дриада снова кивнула и, наклонившись, поцеловала… в лоб. В лоб⁈ Не успел я потянуться, чтобы перехватить своими губами её, как ушастая проказница отпрянула и снова улыбнувшись, ткнула своим тонким, изящным пальчиком мне в грудь, а потом указала им в тёмное небо, усыпанное яркими звёздами. Её губы что-то беззвучно шептали…
— Мне надо возвращаться? — догадался было нетрудно.
Дриада снова кивнула и отвернулась.
— Хорошо, — я прошептал, закрывая глаза.
— А-а-а… — втянул пересохшим горлом воздух, одновременно распахивая глаза.
Арена! И купол, отделяющий её от происходящего в замке, всё ещё мерцает. Сколько времени я был в гостях у Ушастой соседки? Теневые гончие всё ещё здесь?
Зашипев от боли, я перевернулся на живот и попытался встать на колени. Тяжело, но получилось. Провёл ладонью по груди, — кровь уже свернулась. Значит, регенерация, усиленная телосложением, начала работать. У меня получилось! Получилось!
Я принялся всматриваться в происходящее снаружи. Тварей, прозванных эльфийским возмездием, видно не было. Зато увидел орка и гнома, вовсю старающихся открыть двери своих клеток. Живы! Живы, чертяки!
Интересно, мои товарищи по заключению сами справятся, оправдывая, часто превозносимое превосходство своих рас над людьми? Или понадобится помощь израненного и измученного хумана? Стараются! Особенно гном, вовсю орудуя молотом, но не получается… Крепки демонические решётки, оказывается.
Ладно, надо искать ключ от клеток, а то сидельцы что-нибудь сотворят, что и он не поможет. Ага, вот и он, всё там же на поясе Шум-шу. Поднявшись на ноги, я помахал рукой, с зажатым в ладони ключом. Первым меня заметил Н’гур и заорал что-то, неслышимое сквозь защитный купол, привлекая внимание гнома. Дондар, упёртый коротышка, увлечённо пытающийся отжать дверь, сообразил не сразу. Но как дошло, заорал, судя по искажённому лицу что-то матерное, и ещё молотом по прутьям решётки застучал, видимо, от восторга.
Наверное, если так орут, — опасности нет? Но, прежде чем вынуть из ручки двуручную секиру Шум-шу, заблокировавшую калитку, я несколько секунд всматривался, — точно нет тварей? Вроде, нет. Выхожу.
— Я бы и сам справился, — буркнул Дондар, когда я распахнул дверь его клетки.
— Вот и молодец… Держи ключ, выпусти орка…
— Да нужен этот зелёный! Осточертел за всё время!
— Коротышка, я тебе всю бороду выдеру, — заорал Н’гур, вцепившись в дверь своей клетки.
— А это амулет. Красная ру-на… А я…
Амулет упал на песок. А следом за ним и я. Темнота… уже в который раз за сегодня…
Глава 9
Некогда ярко освещённый зал арены постепенно погружался в темноту. Многочисленные магические светильники горели уже в четверть накала, неспособные даже осветить что-то вокруг себя, и гасли один за другим. С
