Оторва. Книга пятая - Ортензия
Как вообще можно допускать к педагогике вот таких учителей? Институты, университеты каждый год выпускали тысячи новых кандидатов и что, куда они все подевались? Одна такая мымра могла угробить не одну сотню школьников лишь по своей хотелке. И оно мне надо? Я получать высшее образование в этом теле не собиралась. Учить Капитал Карла и труды Ленина? Для чего? Через 14 лет все эти тома будут сдавать в макулатуру и на вырученные деньги покупать хлеб. Мне стукнет только тридцать, и легко вольюсь в какой-нибудь бизнес, который будет приносить постоянный доход.
Но это потом, а пока, поменять школу и как-нибудь прожить ближайший год. Но с этой ненормальной под одной крышей учиться я не собиралась. Может в Кишинёве имелась школа с английским уклоном, тогда вообще в неё перейти. А в этой делать нечего. Даже с таким кукольным личиком Бурундуковая была лишней в этом классе.
А если вспомнить слова Ильи Спиридоновича, всё началось с Валеры. С того самого момента как Бурундуковая пообещала ему выйти замуж. Вопрос назрел сам собой: а хотел ли Валера жениться? Или сделал из Евы козла отпущения? Ну, а что. Вокруг полным-полно достойных невест, женился бы на любой из них и никаких проблем. А он выбрал Еву, может быть для того, чтобы ещё годик его не трогали, а то, что его маменька против, своего рода вызов её тирании.
Так задумалась, что не заметила, как в салоне стало светлее. Вовремя. Глянула в окно и наткнулась взглядом на большую вывеску: Одесса — прямо, Николаев — налево. Автобус прошёл по круговой и устремился в сторону Николаева. Весело, если бы не выскочила вслед за мымрой по нужде, уже вовсю сжимала коленки. Крутанула головой по салону и нашла несколько девчонок именно в таком положении. Сжались в комочек и молча переносили страдания. Я вздохнула и громко крикнула, вежливо, между прочим:
— Ольга Павловна, а когда остановку будем делать? Давно ведь едем?
Англичанка отреагировала мгновенно и по-хамски. В принципе, ничего другого и не ожидала.
Вскочила на ноги, развернулась и заорала:
— Тебе было мало? Ничего, потерпишь, как это делают все остальные.
— Да мне то что? У меня только ноги затекли, но могу по салону пройтись, а вот народ жаждет и если в самом ближайшем будущем не остановиться около лесополосы, салон зальёт, — я усмехнулась, — вы бы у водителя поинтересовались: ему это надо?
Мымра бросила взгляд на притихших комсомольцев и грозно спросила:
— Ну, кто ещё так думает?
Взметнулся лес рук, и взгляд у англичанки сделался озабоченным. А она что думала, все будут стойко переносить тяготы и лишения? Мочевой пузырь, он как терминатор — с ним нельзя договориться.
Иннокентий Эдуардович оглянулся, кхекнул и наклонился к водителю.
О чём они шептались, мы не слышали, но буквально через несколько секунд озвучила мымра:
— Через десять минут будем на месте.
Ехали мы не десять минут, а положим все двадцать или двадцать пять, да и не было подходящего места. Степь в обе стороны, ни деревца, ни кустика, но когда автобус съехал с трассы и развернулся на асфальтированной площадке, по салону прошёл вздох облегчения.
Никакого туалета поблизости не было, но, метрах в пятидесяти виделись какие-то постройки, вот на них водитель и указал.
Мымра встала первой и громко сообщила:
— Никто никуда не бежит. Все организованно выходим из автобуса на улицу и строимся в колонну по трое, по ранжиру. Всем всё ясно⁇
Идиотизм. Решила подлить немножко масла. Ну не могу сидеть спокойно в такой обстановке.
— Всем шагать в ногу и громко поём: Взвейтесь кострами синие ночи.
Ну а что. Смотрела парочку старых фильмов про пионеров. Не помнила куда они шагали, но небольшими отрядами и пели именно эту песню. Так что я здраво рассудила, что за пару лет сегодняшние комсомольцы не должны были забыть слова, если даже я помнила первую строчку.
Мымра отреагировала мгновенно:
— Бурундуковая, не умничай. Выполнять то, что я сказала.
Двери открылись, и народ повалил на улицу. Я выпустила Люсю и, дождавшись, когда кое-как построившийся отряд зашагает в сторону построек, мрачно улыбнулась.
Ну вот и всё. Кулёк с пряниками положила на соседнее кресло, затянула верёвку на рюкзаке и, забросив его на одно плечо, зашагала к выходу. Глянула на водителя, который отошёл к грубо сколоченным скамейкам и усевшись на одну из них, закурил.
Куда идти я не имела понятия, но вдалеке была видна небольшая деревушка, и туда наверняка ходил автобус из Одессы. А если спуститься с косогора и пойти по низине, так никто меня не сможет разглядеть. Пока посетят толпой туалет, пока рассядутся по местам, пока Люся сообщит им о моём решении вернуться домой, я уже буду на полпути к городу.
Так что, только вперёд.
Глава 9
Не успела отойти от автобуса даже на шаг, как сбоку меня окликнул мужской голос:
— Ева. И почему я именно так и подумал? Дождёшься, когда все уйдут, подхватишь свой рюкзачок и отправишься неизвестно куда.
Я оглянулась. Облокотившись на бампер автобуса, стоял Иннокентий Эдуардович, собственной персоной. В голове сразу созрело два вопроса: почему я его не увидела из салона, и как он догадался, что я собираюсь сделать. И вот если первый вопрос особо не интересовал, может он дальше стоял, а когда увидел, что я двинулась на выход, решил подловить. То вот второй. Каким образом преподаватель мог вообще подумать о том, что мне пришло в голову и вовсе неожиданно?
Я обречённо глянула на деревню, в которой рассчитывала оказаться максимум через полчаса, даже мелькнула мысль кинуться в бега. Учитель, в силу своего возраста меня бы не догнал. Но это было нечто мимолётное, глупое и выглядевшее по-детски. Представила со стороны, как это будет смотреться, к тому же, вместо Бурундуковой всплыл образ Синицыной и скривилась.
Иннокентий Эдуардович воспринял это по-своему.
— Думаешь побегу за тобой? — он усмехнулся, но сделал это по-доброму. — Нет. Можешь уходить, но разве тебе всё равно, будет участвовать наша команда или её отчислят.
Я глянула на регалии преподавателя и пожала плечами.
— Я не участвую в соревнованиях и какой толк команде от меня? Что я есть, что меня нет, никто и не заметит.
— Ни в каких? — мой ответ словно озадачил учителя.
А он этого не знал?
— Но это, в конце концов, и не
