Кубинец (СИ) - Вязовский Алексей
Скучно не было. Я снова нежился в ванне, пока вода не остыла, и сделал небольшую зарядку. Надо начинать занятия, коль скоро появилась возможность нормально питаться. А потом съел гигантскую яичницу. Красота. Посидел с целым кофейником кофе, листая испанскую фармакопею. Скучная, на первый взгляд, книга, но это настоящая библия всех фармацевтов. Именно здесь собраны все правила, по которым надо работать.
Справочник мне быстро наскучил, и я включил радио. Местные новости подробностями вчерашнего урагана не изобиловали. Имеются разрушения в некоторых районах, и всё. А теперь послушайте музыку. Песни здесь двух типов: испанские и английские. Вернее, американские. Легкий джаз большей частью — в одно ухо влетело, в другое вылетело, в голове не задержалось. Есть радиостанции, которые передают классику, но уж лучше пустые песенки, там думать не надо. А местные изобилуют танцевальным жанром, но иногда начинают бесить однообразными мелодиями.
Под тихое мурлыканье музыки я снова задремал. Слишком уж много всего вчера навалилось, наверное, мозг просто решил отдохнуть. Переварить события.
Проснулся уже в час дня. И перед тем как выйти из дома, провел повторный обыск. Будь я домушником или полицейским, может, мне бы проще было, а так — кроме очевидных мест вроде стопки постельного белья и банки с рисом, я и придумать ничего не смог. Поэтому чуть не пропустил приклеенного скотчем под платяным шкафом конверта. Сто десять фунтов и три сотни (без одной пятерки) долларов. Я почувствовал себя богачом. Осталось въехать в какой-нибудь богатый отель и ездить на дорогой машине.
Вот только штаны у меня драные. И деньги нужны не на пускание пыли в глаза.
* * *На улицу я вышел ближе к четырем часам, предварительно посмотрев, нет ли кого рядом. Не хватало, чтобы меня здесь засекли.
Под вечер город начал постепенно оживать. Солнце давно перевалило зенит, и жара ощущалась меньше. Следы вчерашнего бедствия были видны везде: сломанные деревья, разбитые стекла, сорванные крыши. Но жизнь продолжается всегда. Дети уже носились, не обращая внимания на порушенный пейзаж. Сорванные ветки убрали с улиц. Женщины выносили на улицу промокшую одежду, развешивая ее на веревках, натянутых между уцелевшими стенами. Мужчины что-то ремонтировали. Пахло кофе, влажной землей и деревом. Казалось, город вздыхает, просыпается, сбрасывая с себя остатки ночного кошмара.
Я шел по улице, внимательно глядя по сторонам. Мои ноги, немного дрожащие после трех десятков приседаний, которыми я нагрузил себя после обеда, несли меня в сторону центра. Деньги Альвареса жгли мне карман — хотелось их срочно потратить. Я знал, что мой нынешний вид будет вызывать только подозрения или жалость. Мне нужен был облик человека, который знает себе цену.
В центре уже было совсем оживленно — рабочие чинили крыши, приколачивали сорванные ставни. Уже работали все лавки и магазинчики.
Я заметил вывеску: «Trajes a medida». Костюмы на заказ. Это было слишком дорого и слишком долго. Мне нужна была готовая одежда. Наконец, пройдя еще немного, я увидел то, что искал. Небольшой, но чистый магазинчик, в витрине которого висел манекен в светлом, льняном костюме. Вывеска не очень новая, но аккуратная: «La Ropa Lista». Готовая одежда.
Я толкнул дверь. Внутри было прохладно и пахло новой тканью, кожей и снова кофе. Продавец, немолодой мужчина в безупречно чистой рубашке-гуябере, с зачесанными назад седыми волосами, привстал из-за прилавка. Его взгляд, сначала равнодушный, задержался на моих мокрых, грязных сандалиях, на моей ветхой рубахе. Я почувствовал, как щеки краснеют, но виду не подал.
— День добрый, сеньор, — произнес я, стараясь говорить уверенно. — Мне нужен костюм. Светлый. И несколько рубашек.
Продавец поднял бровь. На его лице появилось легкое удивление, затем — осторожный интерес. Наверное, моя платёжеспособность всё же прошла проверку. Он кивнул и медленно обошел прилавок.
— Для вас, юноша? — спросил он, его голос был мягким, почти ласковым. Он окинул меня оценивающим взглядом, будто сканируя мои размеры. — Какой цвет предпочтете? Материал? Лен? Хлопок?
— Давайте лен, — я почти неслышно погладил рукав ближайшего костюма. — Чтобы не стеснял движения.
— На какую сумму рассчитываете? Мне будет легче предложить вам…
— Давайте посмотрим все. Главное, чтобы вещь хорошая была.
Он кивнул, словно я сказал нечто очень мудрое, и повел меня вглубь магазина. Там висели ряды костюмов: белые, кремовые, светло-голубые. Все из легких тканей, идеально подходящих для гаванского климата.
— Вот ваш размер. И вот еще, — он начал снимать в вешалки одежду. — Если понадобится, мы подгоним по фигуре здесь же, при вас.
Я выбрал белый льняной костюм, который казался мне идеальным. Продавец, оценив его на глаз, взял с вешалки рубашку — светлую, с высоким воротником.
— Галстук?
— Нет, спасибо, сеньор. Без галстука. И туфли.
— Ах, туфли… — продавец слегка улыбнулся, показывая на ряд кожаных ботинок на низкой полке. — Тогда вот эти. Из мягкой кожи. И ремень.
Я примерил костюм. Он сидел удивительно хорошо, словно был сшит специально для меня. Рубашки не стесняли движений, ткань была приятной к телу. Туфли сели просто замечательно, ноги, до этого обходившиеся только сандалиями, чувствовали себя, будто эта обувь на них уже не один год. Я чувствовал себя иначе. Не просто одетым, а совсем другим человеком.
— Сколько с меня, сеньор? — спросил я.
— Тридцать два… Впрочем, скидку для такого симпатичного юноши я сделаю. Ровно тридцать песо.
Терпимо — костюм и туфли того стоили. Я отсчитал деньги, аккуратно положил возле кассы.
— Отличный выбор, юноша, — сказал продавец, принимая купюры. — Вам этот костюм очень к лицу. А теперь, если вы позволите мне дать совет… Хороший костюм — это лишь половина дела. Вам нужна модная стрижка. И шляпа.
Я кивнул. Он был прав. Мои волосы, длинные, растрепанные, никуда не годились. И старая панама… это был последний отголосок Луиса-полотёра.
— Ваши старые вещи? Упаковать их?
Я подумал. Одежду попроще я куплю, не сегодня, так завтра. А это… Не хочется даже вспоминать.
— Если можно, выбросьте. Мне они больше ни к чему.
— Удачи вам, молодой человек.
Выйдя из магазина, я чувствовал себя по-другому. Моя походка стала увереннее, плечи расправились. Парикмахерскую долго искать не пришлось. Шагов через тридцать я увидел её. Над входом висела медная табличка: «La Elegancia». Элегантность. Я улыбнулся. Подходящее название.
Внутри было чисто и пусто. На стене висели плакаты с изображениями модно стриженых мужчин, а в кресле сидел толстый сеньор с газетой в руках, которому неторопливо брил шею молодой парикмахер. Я подошел к свободному креслу и сел.
— Какую прическу хочешь, парень? — спросил парикмахер, вытирая руки. Он был молод, с лихо закрученными усами и дерзким взглядом.
— Самую модную, — ответил я. — И побрейте меня, пожалуйста.
Парикмахер ухмыльнулся, словно это была шутка.
— Побрить? Да у тебя и щетины нет, пацан.
Он был прав. Тело Луиса, хотя и молодое, пока еще не обзавелось густой растительностью. Так, торчали несколько волосков на подбородке, да на верхней губе пробивался намек на будущие усики. Но это было частью ритуала, частью преображения. Я хотел если не услышать скрежет щетины под лезвием, то хотя бы почувствовать холод стали на своей коже.
— Всё равно, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — Побрейте.
Парикмахер поднял бровь, но ничего не сказал. Он закончил с толстым сеньором, принял деньги. Потом набросил на меня полотенце, налил в ладони горячей воды из медного ковша, смешал ее с ароматным мылом. Теплая, густая пена покрыла мое лицо, обволакивая кожу мягким, чуть щиплющим облаком. Остро отточенная бритва скользнула по щеке, оставляя после себя гладкую, прохладную кожу. Это было необычное ощущение — интимное, почти роскошное. Моя жизнь, особенно здесь, не изобиловала такими простыми удовольствиями.
