Кубинец (СИ) - Вязовский Алексей

— Луис, ты же у Альвареса в аптеке работаешь? — спросил Сагарра.

— Да.

— Там окно разбито. Мы проходили, я заметил.

— Спасибо, — вздохнул я. — Пойду, посмотрю, что можно сделать.

А ведь и правда… Почему я сразу об аптеке не подумал? Там ночевать куда удобнее, чем на земляном полу в спортзале.

Я попрощался со всеми и направился к аптеке, прижимая к груди свёрток с вещами. Ветер снова усилился, и я уже мечтал, как окажусь внутри, в сухом тепле: разденусь, вытрусь насухо… Становилось всё прохладнее. Понимаю, на улице больше двадцати градусов, но меня пробирало до костей.

Если стекло действительно разбито, придётся сперва собрать осколки, чем-то закрыть проём, вытереть натёкшую воду… Что загадывать, скоро всё увижу и так.

Проник я с черного входа. Так привычнее, да и обходить здание не надо. Смешно, конечно, рассуждать о сэкономленном десятке метров, но что есть, то есть.

Первым делом я занялся собой. Поставил на спиртовку джезву с водой — чтоб время зря не терять, потом разделся и вытерся насухо ветошью. Налил в мензурку спирт, долил сверху раствор глюкозы и выпил. Надо было чуть больше разбавить, у меня дыхание даже перехватило. Зато в животе сразу разлилось тепло. Можно бы повторить, но на голодный желудок быстро опьянею, а тут ещё дел невпроворот.

Погрыз сухарики из запасов Альвареса. Ему вряд ли сейчас до них дело, а мне хоть чем-то подкрепиться. Потом натянул аптекарский халат. Меня, конечно, можно в него дважды обернуть, но он сухой. А теперь пора за уборку приняться.

Сначала собрал осколки стекла. Хорошо, что это было не витринное, а обычное оконное — и то накопилось прилично. Всё же порезал указательный палец на левой руке, тот самый, где недавно ноготь сломал. Пришлось прерваться, залить йодом, перебинтовать. Испачкал халат кровью, но сразу подумал, что теперь это не так уж и важно.

Наступила очередь окна. Тут бы фанерой для уверенности забить, но у меня нет инструмента, чтобы выпилить кусок нужных размеров. Да и самой фанеры тоже нет, кстати. Вытащу гвоздики, на которых держалось стекло, и прибью ими картон, сложенный в несколько слоев. Хватит срам прикрыть. Надо будет — займусь этим завтра. Но не сейчас.

И тут в дверь постучали.

Я выглянул в окно — у дверей стояли двое полицейских. В нашем районе они появлялись редко, а уж в такую погоду и подавно. Оба мокрые до нитки, фуражки поблёскивали каплями дождя. Сегодня сухих на улице вообще вряд ли встретишь.

Я взял ключ и отпер дверь. Прятать мне нечего, ничего противозаконного я не совершал. Вряд ли они пришли разузнать о несчастье с сеньором Альваресом — прошло слишком мало времени. Скорее всего, заметили свет и решили проверить, не шарудят ли здесь мародёры. Смешное слово, кстати, по-испански — merodeador. Если не знать, можно подумать, что речь о матадоре с корриды.

— Здравствуйте, сеньоры, — сказал я, открыв дверь. — Заходите, пожалуйста.

Когда ты живешь в самом низу пищевой цепочки, то вежливым надо быть со всеми. Это твоя защита и твоё оружие.

— Ты что здесь делаешь? — грубовато спросил первый вошедший. Капрал, наверное, на плечах два уголка нашиты.

— Я живу здесь неподалеку, сеньор полицейский. Пришел проверить, всё ли в порядке. Сеньор Альварес, хозяин аптеки, доверяет мне ключ. Увидел разбитое окно, убираю. Завтра вызовем стекольщика.

Я почти не заикался, так, для порядку, чтобы беглость речи не изображать.

— А заодно и хозяйского спиртика прихватил, да, малый? — с усмешкой сказал второй, лет тридцати пяти, с обвисшими усами. — Запах свежий, я сразу почуял! — и он хрипло засмеялся.

— Давайте и вас угощу, сеньоры, — предложил я. — Чтобы не продрогли. Вот только с закуской туговато, извините.

— Ты наливай, не стесняйся! — оживился капрал, потирая руки. — Мы найдем чем закусить. Верно, Лопес?

— А как же! — и полицейский достал из кармана яблоко.

— Вам разбавить? — спросил я, наливая спирт в мензурки. — Или запьете?

Слова полицейского о хозяине аптеки навели меня на мысль о доме Альвареса. Почему бы не пойти туда? Ведь это совсем недалеко, в нескольких кварталах. Райончик, где живут десятки и сотни таких же мелких буржуа. Одноэтажные домики, крытые черепицей, небольшие дворики. Ничего особенного. Где лежит ключ, я знаю. Бегал туда чуть не каждый день — отнеси то, принеси это. Что-то мне подсказывает, там может быть намного интереснее, чем в аптеке. И кровать настоящая.

Сложил своё имущество в холщовую сумку, и пошел. Замок, конечно же, запер. Впервые, пожалуй, никого не встретил на обычно оживленных улицах.

Ключ от дома аптекаря лежал на привычном месте — под пустым цветочным горшком на крыльце. Так себе укрытие, одесские мазурики давно бы вынесли дом. Но здесь соседи бдят. Так что первым делом я плотно зашторил окна. А вторым — пошёл в ванную, налил горячей воды, и просто отмокал. После помывки из облупленного таза — абсолютное блаженство. Потом достал из шкафа свежий халат и принялся осматривать дом.

Сначала — на кухню. Она была небольшой, но чистой. У стены стоял старый белый холодильник с облупившейся эмалью и эмблемой General Electric на дверце. Он гудел негромко, но ровно, как будто работал с того самого дня, когда его купили. В углу темнел деревянный ящик со следами воды на крышке — старый ледник, которым пользовались до покупки холодильника. Судя по вмятому ковшику, Альварес держал его для запаса льда на случай перебоев с электричеством. На столе — грязная кружка с остатками кофе, рядом — простая газовая плита.

В холодильнике оказался стандартный холостяцкий набор: яйца, кусок твердого сыра, ветчина, полбутылки молока, миска с остатками супа и пара бутылок пива.

Суп не буду, кто знает, сколько он уже тут стоит открытым. А вот королевскую яичницу из четырех… нет, лучше пяти яиц, с сыром и колбасой — это запросто. Хлеб… Нет, ну что за человек? Как можно жить без хлеба? Одна черствая горбушка — и всё. А еще владелец аптеки!

Поужинал я знатно. Последние кусочки доедал с трудом. Давно у меня такой обжираловки не было. Но расслабляться рано. Надо посмотреть, чем жил Альварес. Лишь бы на бегах не играл, тогда тут точно ни копейки нет.

Никаких колебаний у меня не было. Мне нужны деньги, чтобы уехать в Аргентину и заняться поиском нацистов. И поможет в этом Аугусто Сальваторе Мигель Альварес. Дрянной человек был, но на благое дело раскошелится.

В письменном столе вообще пустота. На работе хоть бумаги были, а здесь ничего. Будто эти ящики не открывали никогда. Хотя в верхнем валялась стопка порнографических открыток весьма дрянного качества. Я представил, как аптекарь, развалившись в этом же кресле, перебирал их, выбирая «подругу на вечер»… И поспешил встать.

Книг маловато. Библия, испанская королевская фармакопея издания тридцать пятого и пятьдесят второго годов, да еще их родная сестра из Соединенных Штатов — вот и всё. Между страницами — только воздух Гаваны.

Тайник нашёлся в платяном шкафу, в обувной коробке: четыреста тридцать песо, мешочек с двумя массивными золотыми перстнями и серьги с мутноватыми изумрудами (у одной сломан замок). Во внутреннем кармане пиджака — чековая книжка. Её трогать не стал, на поддельных подписях далеко не уедешь. На антресоли — ещё одна коробка с десятком расписок на суммы от пяти сотен до двух тысяч песо. Подрабатывал частными ссудами, значит. Может, среди них и пропуск на свободу для Люсии. Проверю завтра.

Я сдернул с кровати постельное бельё и бросил его в угол. Постелил свежее, лёг — и мгновенно уснул.

Глава 8

Утром я проснулся безбожно поздно. Открыл глаза, и сразу вспомнил: на работу идти не надо. Настроение сразу поднялось. Приятно вставать не потому, что осталось несколько минут до старта ежедневного забега «напрасный труд», а просто захотелось в туалет.

Удобства в доме Альвареса тоже подкупали. Когда чего-то в твоей жизни долго не было, а потом появилось, то на мелочи внимания не обращаешь. Что с того, что холодильник старый? Никогда до этого в моем доме никакого не было. И я считал это главным бытовым чудом. Ни радиоприемник, ни ванная, ни газовая плита в сравнение не шли. Что не помешало ими воспользоваться.