Империя Машин: Пограничье - Кирилл Кянганен
ар. сверхшил удар. ю, но курор попытался выбить оружие из рукНеизвестный рухнул. Попытался подняться на ноги, но суставы не гнулись, и так он и застыл в полунеподвижной позе. «Ты полагаешься на оружие, но, едва теряешь клинок, твое тело превращается в бесполезный мешок, – Александр выпрямился и заходил кругами, толкая речь, – кто бы мог подумать, что страшный призрак с Безымянного валяется в пыли? Ты лишил сна тысячи людей, но на деле все это оказалось фарсом, позорной иллюзией. А, в придачу – выдуманная история о неуязвимом, неуловимом мстителе».
Прокурор терял бдительность, убежденный в победе. Но, он допустил единственную оплошность – не заметил кинжала, который Неизвестный хранил в сапоге. Черная рукоять сливалась с одеждой, и была незаметна под плащом. Когда Александр склонился над Неизвестным, хватая его за шею, чтобы придушить, то он вынул кинжал и всадил в бок. Александр оступился, сгибаясь пополам, но, вынул лезвие из тела, и подпрыгнул, чтобы добить Неизвестного, но он уклонился, и, провернувшись, выбил землю из-под ног прокурора. Тогда Александр сделал кувырок в сторону Неизвестного, чтобы впечатать его в пол, но, покачнулся, и опоздал. Неизвестный отклонил корпус, и, когда прокурор приземлился, повторно сбил с ног, опрокинув его навзничь, и принялся молотить по голове.
Прокурор блокировал удары. Выждав, когда Неизвестный затормозит, пнул его ногами, одновременно изворачиваясь, и заваливая соперника на бок, после чего обхватил ими его руку и шею. Но кровь продолжала течь, и хватка ослабевала. Неизвестный высвободился из захвата. Тогда прокурор навис над ним, но не успел блокировать удар по позвоночнику сбоку. Руки Александра онемели, и это дало шанс Неизвестному выкарабкаться из смертельной давки. Но вот, прокурор снова набрался сил и ухватил за ногу. Притягивая к себе, он пнул пяткой в подбородок и провел удушающий прием. Неизвестный хрипел, бился, и, в конце концов, дотянулся, до кинжала. Всадил лезвие еще раз в спину, но не мог сбросить врага. Посыпались ругательства, «узел» затягивался, а он, кажется, отключился.
Когда Неизвестный пришел в себя, прокурор лежал рядом. На боку. «Ты еще не сдох?!» – Александр было закинул ноги на шею, но Неизвестный успел откатиться. Он победил.
В уши отдавал остаточный звон. С трудом он поднялся с колен. «Так вот кого ты поддерживал? Декарта? Кандидата от народа? – захлебываясь кровью Александр рассмеялся, – он же одурачил и тебя! Представив вас братским символом… Чертов идиот… Твое имя прогнило, им с успехом пользуются шарлатаны, поскольку ты анонимен по своей природе… Вот кого тебе стоит благодарить за свою известность… Помянешь мои слова позже. Понимаешь ли, Неизвестный – приподнял он голову в последнем усилии, – настоящая империя начинается с Темплстера, а здесь так – пограничье. Там то тебе и бросит вызов мир, вопрос в том – способен ли ты выстоять?». «Я здесь не для того, чтобы спорить». «Тогда зачем?» Весь в красном, исторгающий из тела красное – столь помпезно величественный до, и такой жалкий после, он был повержен, но улыбался. Рана не была смертельной – Неизвестный повидал немало умирающих, и знал это наверняка. Пока он отвлекся на огонь, Александр дополз до стола и взял засаленную папку. Неизвестный приблизился и вырвал у недавнего врага из рук лист бумаги, бросив один из них в костер. Раздался нечеловеческий вопль. Так кричит только сгорающий в собственном пламени демон.
– Ты о чем-нибудь сожалеешь? – мягко склонился Неизвестный над поверженным Александром.
– Только о том, что не прикончил тебя сразу.
– Жаль это слышать.
– Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался?
– Тот, кто…
– Сожри свои благие намерения… Надеялся на раскаяние?!
– Я его уже получил.
– Что?! – Александр был в растерянности, – Это… это наваждение! Троклятый колдун! Скрижаль отправит тебя на костер!
Глава – 28 – Александр. Предыстория
Безучастный взор неба. Ширь моря… Кровавая пелена застилала взор. Сколько сил затрачено? И ради чего все эти подвиги? Невыносимо было терпеть боль, но Александр вовсю отдался воспоминаниям. Он не ощущал «прежде», и не ведал «сейчас», а был где-то далеко, там, в оставленной навсегда крепости призраков и злых духов.
– Александр… – кто-то нежно взял его за подбородок, – Кто такой Сэвелл?
И он, следуя заповеди откровения, принялся рассказывать. Он не понимал, почему слова давались с трудом, а из груди со свистом вырывались отрывистые хрипы, не осознавал, где находился, но верил, что поведанная повесть о пропащем человеке освободит душу.
– Мальчишкой… лет в пятнадцать, я гулял с друзьями по городу – от наплыва воспоминаний, он подавился слезами. Александр попытался зажать рот, но не сумел. Глаза закатились, и сцепленные зубы разомкнулись, будто кто-то просунул меж сжатых челюстей стальной прут.
– Мы решили срезать дорогу через свалку. Родители каждое утро напоминали, как опасно гулять близ окраин, но кто слушал их в свои годы?
Собрались у полигона. Пересекаешь – и ты за чертой города. Далее – промышленные отходы. Перебирались по каркасам машин, обломкам, мешкам для мусора. В свалке помещался целый город, огромные небоскребы из хлама и тряпья. Мы часто устраивали там концерты, играли в пиратов, бандитов, защитников, спасателей и солдат. Часами бегали на перегонки, развлекались, упражнялись в ловкости. Та свалка – это… сбор отходов, добытых с прошлых времен. До потопа… Мы часто приносили домой «трофеи» – вентиляторы, рупоры, откидные спинки. Родители нас не понимали, но в том, ином мире – мы не были нищими, мы творили его воображением, и он оживал как на бумаге. Мы жили на западе и сражались за свободу, иногда выбирали восток – и, тогда, нашей целью было – защитить город от нападавших. Не делили на правых и левых, все представлялось увлекательным и правдивым. Кто-то из нас больше любил роль защитника или героя пограничья, я же предпочитал тех, кто занимал нейтралитет. Еще в детстве родили пророчили мне прокурорское кресло. Тогда я воспринимал все это как игру воображения. Даже будучи юным, я не верил в свою судьбу. Как-то раз мы разделились, искали оружие для предстоящей «битвы», кто-то из друзей упрекнул меня в трусости, тогда я собрался духом, и забрался так далеко, что уже не слышал окрики ребят. Пробегая мимо отвала, я случайно загляделся на щенков. Мать-собака кормила их, и, увидев меня, оскалила зубы. Тогда я понял, что могу потеряться. Как мне показалось тогда, они убежали куда-то на север. Нас было семеро. Я долго искал друзей, иногда голоса приближались, но от жары у меня пересохло горло, и я… кажется, не мог громко кричать. Они меня не услышали, пройдя неподалеку. Их смех постепенно утих, и стал неразличим. На меня накинулась тоска, но ее разогнал вой собак. Огромная стая неслась в мою сторону. Я напрочь позабыл о том, что нельзя поворачиваться спиной, и побежал. Лай не утихал, я уже давно заплутал в лабиринтах отходов, и, пробовал забраться наверх, чтобы оглядеться.
Отовсюду торчали вбитые в землю колья. Собаки нагоняли, а ноги тяжелели. И тут, спасательным кругом для меня оказались нищие, прячущиеся по мешкам. «Их было неисчислимое множество!». Я прыгнул к одному в палатку. Она оказалась проходом к туннелю под горами мусора. Люди лежали ничком. Голые, прикрытые набедренными повязками, они… напали на меня, но выкрик: «Собаки!» – их образумил. Нищие быстро вскочили. Один потянул за рычаги. Из-под земли поднялись железные сваи и решеткой загородили ход. Животные сходу врезались в них, словно безумные, лишенные сознания твари, и бились головами с пенящимся ртом.
Хотели достать мясо, мою плоть и кровь, за то, что мы доставали плоть и кровь их щенят. Я дрожал, прижимаясь спиной к двум бродягам,
