Левиафан - Хелен-Роуз Эндрюс
Медленно, очень медленно Эстер возвращалась из страны грез. Ее ресницы дрогнули, она пролепетала что-то бессвязное — что именно, я не мог разобрать.
— Попробуй дать ей воды, — Мильтон появился возле кровати с кувшином в руке.
Наполнив чашку, он передал ее мне.
Придерживая одной рукой голову сестры, я попытался напоить ее. Меня грызло ужасающее чувство вины: Эстер едва могла шевелить губами, точно так же окончил свои дни отец — прикованный к постели, беспомощный, как младенец.
Однако вода помогла. Эстер сделала крошечный глоток, затем еще один. И начала просыпаться. На лице у нее появилось осознанное выражение.
— Сестра, — позвал я. — Эстер. Это я — Томас.
Когда Эстер заговорила, я услышал голос, которого страшился: тот самый голос, столько дней наводнявший мой сон кошмарами и обративший мои надежды в пепел.
— Все вокруг залито ослепительным светом, будто они смотрят прямо на солнце. Старики и молодые, взрослые и дети сгорают дотла, их кости рассыпаны по сухой растрескавшейся земле. Выжившие корчатся в расщелинах между скал и забывают, как плакать. Осенний дождь сыплет на залитый кровью город… — Ее голос был осипшим после сна, а дыхание — зловонным.
Я отвернулся и закрыл глаза.
Мильтон подошел вплотную к кровати. Теперь и он наверняка чувствовал запах — несвежих простыней, давно немытого тела и солоноватый запах моря.
— Что ты видишь? — спросил он.
— Все, — прошептала она. — Всю жизнь человека. — Брови Эстер сошлись на переносице, словно само это видение причиняло ей боль.
Голос Мильтона дрожал от волнения.
— Ты говорила о городе, залитом кровью. Что это за город?
— Тебе нравятся города, Джон Мильтон?
Удивленное «ах» невольно сорвалось с губ моего наставника.
— Да, — ответил он.
Мне захотелось прервать их, сказать, что сейчас не время вести пустые беседы, они не помогут нам выяснить то, ради чего мы собрались здесь.
— Я покажу тебе богатый город, где улицы вымощены золотом, — хрипло произнесла она.
— Где он находится?
— Ты хотел бы увидеть его? — последовал быстрый вопрос.
— Да.
— Тогда смотри! Тебя ожидает тьма!
Эстер шевельнула рукой. И хотя она всего на несколько дюймов приподняла ее над одеялом, Мильтон отшатнулся, как от удара, и схватился за глаза. Он отчаянно тер их кулаками, словно в лицо ему швырнули пригоршню песка.
Я бросился к Мильтону. Тот попятился и рухнул на стул.
— Что с вами, сэр? Что случилось?
Мильтон корчился, разинув рот в беззвучном крике.
Я схватил его за запястья, пытаясь заставить разомкнуть руки. Он сопротивлялся.
— Ну же, говорите, что происходит?! — рявкнул я.
Когда, приложив немало усилий, я все же сумел отвести его ладони от лица, то увидел, что глаза Мильтона широко раскрыты, а подернутые мутной пленкой зрачки закатились наверх. Мой учитель ослеп.
Вскрикнув, я обернулся к Эстер, но ее кровать была пуста — лишь скомканное одеяло и сбитая простыня, — а еще через секунду хлопнула дверь. И я услышал, как ключ повернулся в замочной скважине.
Глава 25
Мои мольбы к Эстер вернуться и открыть дверь продолжались недолго. Пока я занимался Мильтоном, она, словно бесплотный дух, выскользнула из комнаты и заперла нас. Эстер ушла, и звать ее было бесполезно.
Мильтон находился в полубессознательном состоянии — нечто вроде транса. Его устремленные в пространство незрячие глаза тускло поблескивали в лунном свете, который просачивался сквозь окно. Я несколько раз ударил Мильтона по дряблым щекам, пытаясь привести в чувство — в свое время возможность надавать пощечин наставнику доставила бы мне несказанное удовольствие, — и потряс за плечи, как капризного ребенка. Все напрасно. Я мог сгибать ему руки, поворачивать голову — Мильтон не реагировал. Он напоминал небрежно брошенную на стул куклу-марионетку размером в человеческий рост. Меня охватила паника. Эстер на свободе! Куда она направилась? И почему заперла нас? И что она сделала с Мильтоном?
Я снова подбежал к двери и прислушался. Снова позвал Эстер, понимая, впрочем, что это бессмысленно. Рассчитывать на то, что мне удастся выломать дверь, тоже не приходилось: она была сделана из цельного дуба, замок — из кованого железа.
Я подошел к окну, внутренне опасаясь увидеть босоногую девушку в ночной рубашке, бегущую через поля прочь от дома. Повернувшись в сторону церкви, я мысленно обращался к Мэри, умоляя ее и Генри оставаться внутри. И продолжал всматриваться в надвигающиеся сумерки.
Темнота сгущалась. Я понял, что, поднимаясь сюда утром, не сообразил прихватить свечу. Со двора доносился лай голодного пса. Я пожалел Гуппи — вряд ли его сегодня накормят. От напряжения у меня заломило плечи и шею. Я прилег на кровать, следуя старому солдатскому правилу: если врага нет поблизости, не стоит попусту терять время — лучше отдохнуть и набраться сил. Внезапно Мильтон, сидевший в нескольких футах от меня, протяжно заскулил от ужаса. Я подскочил на постели, решив, что он очнулся. Увы, какие бы видения ни пугали Мильтона, он находился далеко отсюда.
Из-за окна доносились ночные звуки: чириканье птиц сменилось редким уханьем совы. Затем послышался шелест дождя. Я прикрыл глаза.
Во сне я видел себя мальчиком лет пяти-шести, отец показывал мне, как разводить костер. Он очистил землю от травы и листьев и сделал небольшое углубление в почве. «Собери трут, — сказал отец, водя меня между деревьями и указывая на кусочки опавшей коры и чаги на стволах, — а также сухие ветви, чтобы поддержать костер». Затем он достал трутницу и разжег огонь. Я с восторгом наблюдал, как желтое пламя поедает мелкие сучки, облизывает более толстые ветки и ползет по ним все выше и выше. «Ты должен раздуть огонь как можно сильнее, а иначе он угаснет». Голос отца отдалился. Я присел возле костра и протянул к огню свои пухлые детские руки, но вдруг обнаружил, что это руки взрослого мужчины.
«Проснись, Томас», — снова раздался над ухом голос отца.
«Пожар!» — теперь его голос звенел от страха.
Я распахнул глаза и почувствовал жжение под веками. В голове плыл туман, в горле першило, а губы пересохли. Я втянул носом воздух и буквально подскочил на кровати — в ноздри мне ударил запах дыма, настолько едкий, что вызвал приступ кашля, хотя в самой комнате дыма не было. Тело совершенно не слушалось меня, я с трудом сполз с постели, как дряхлый старик. А затем увидел неровный свет под дверью — зрелище, приводящее в ужас любого человека: пожар!
— Мильтон! — воскликнул я.
Ответа не последовало. Если разбудивший меня голос
