Левиафан - Хелен-Роуз Эндрюс
Рассказывая, он то и дело усиленно моргал и поводил глазами из стороны в сторону, словно желая убедиться, что зрение вернулось к нему. Джон Мильтон описывал подробности своего видения с чувством, похожим на трепет.
— Почему, — ошарашенно прошептал я, — она показала вам все это?
Мильтон задумался.
— Полагаю, — медленно произнес он, — ее целью было показать, откуда она родом.
— И откуда же? — с некоторым нетерпением спросила Мэри.
* * *
Укрывшись в амбаре рядом с конюшней, мы позволили себе короткую передышку, прежде чем отправиться на поиски Эстер. Дом полыхал, но поскольку стены и крыша уже рухнули, языки пламени стали гораздо ниже.
Тем временем начали прибывать соседи, привлеченные заревом, предпочитая, однако, издали наблюдать за происходящим. Никто не пытался тушить пожар: все знали — дом обречен, и ничего тут не поделаешь. Ной Литт предложил переночевать у него на ферме. Я сердечно поблагодарил соседа, но сказал, что хотел бы остаться на месте до рассвета — убедиться, что огонь не перекинется на дворовые постройки. Само собой, возник вопрос — где находится Эстер и все ли с ней в порядке. Я замялся, пытаясь подыскать убедительный ответ. На помощь пришла Мэри. Она мягко сказала, что молодая госпожа вышла замуж и переехала в поместье к мужу. Но, учитывая трагедию, которая недавно постигла семью, об этом решено было не объявлять.
Литт выглядел ошеломленным, когда к нему с такой уверенностью обратилась служанка, посвящая его в перипетии семейной жизни своих господ. Да к тому же это была чрезвычайно красивая служанка, хоть и перемазанная копотью. Сосед уехал, бормоча что-то насчет Тредуотеров, у которых всегда было неважно с головой.
— Ты не на шутку напугала его, — довольный удачным объяснением Мэри, заметил я.
Мэри опустилась на сено рядом со мной так близко, что меня охватил жар, ничуть не меньший, чем жар от пожарища. На полу перед нами стоял масляный фонарь, и наши зыбкие тени покачивались на стене амбара. Уголком глаза я поглядывал на освещенное лицо Мэри и на ее спутанные волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине.
Мильтон сидел, привалившись к тюку с сеном, и молчал, так и не ответив на заданный вопрос. Он беспрестанно тер глаза и моргал, а когда заговорил, речь его звучала несколько странно, как будто сознание ученого все еще плавало среди образов того мира, в который отправила его Эстер, поймав на неосторожном признании.
— Итак, откуда же она родом? — повторил я вопрос Мэри.
— Полагаю, она — демон. Падший дух древнего мира.
— Вроде сатаны?
— Или кто-то из его слуг, которые после грехопадения стали богами язычников.
— Это существо — бог? — Я недоумевал: как бог мог завладеть моей сестрой? И главное, как мы сумеем противостоять ему?
— Бог только один, — твердо произнес Мильтон. — А вот идолов может быть множество, и все они ложные боги.
— И этот тоже…
— Нельзя сказать с уверенностью, — усталым голосом произнес Мильтон. — Но думаю, в той истории, которую мы услышали от Янсена и которую записал твой отец, речь идет о явлении одного из божеств Древнего мира. И тогда же, неизвестно, каким образом и по какой причине — этого мы никогда не узнаем, — дух чудовища соединился с душой твоей сестры. До поры до времени он дремал в ней, а теперь пробудился.
Я почувствовала теплую ладонь Мэри, которая накрыла своей рукой мою лежащую на соломе руку. Это неожиданное прикосновение подбодрило и утешило меня. Я с благодарностью сжал ее пальцы.
— Но почему демон пробудился именно сейчас? — спросил я.
— Могу только предполагать, — продолжил Мильтон. — Но если ты ничего не напутал, рассказывая мне о событиях последних месяцев, я вновь вынужден вернуться к мысли Фомы Аквинского — о зависти и ревности. Эстер росла настолько чистым и невинным созданием, что у демона не было ни единой лазейки, чтобы завладеть ее сердцем. И так продолжалось до тех пор, пока в доме не появилась ты, Мэри.
— Я? — ошеломленно повторила Мэри. Ее пальцы, сжимавшие мои, похолодели.
— Да. По словам Томаса, Ричард Тредуотер привязался к тебе, как к дочери, и это вызвало у Эстер дикую ревность, которая и позволила чудовищу всплыть на поверхность. Не войди ты в их семью, возможно, он так и остался бы не у дел. Может быть, навсегда.
Мэри сдавленно вскрикнула и зажала рот ладонью.
Мой учитель остался верен себе — его никогда не волновали чувства людей. Я обхватил Мэри за плечи и привлек к себе.
— Это не твоя вина. Прав мистер Мильтон или ошибается — не важно. Ты не сделала ничего дурного. Слышишь, Мэри, ты ни в чем не виновата.
Она кивнула. Наши лица оказались так близко, что я почувствовал дыхание Мэри на своей щеке. От волнения внутренности в животе свернулись тугим клубком. Я любил Мэри. И хотел, чтобы она знала о моей любви. Я хотел жениться на ней. Но все это позже, сейчас нас ждали другие дела.
— Прежде всего, мы должны вернуться к Генри, — сказал я, — а затем — отыскать Эстер. Если нам не удастся освободить ее от демона, я вынужден буду принять решение.
— Что ты намерен делать? — мягко спросила Мэри.
— Не знаю, — честно признался я.
* * *
Свет медленно просачивался сквозь серую туманную пелену. Утро вступало в свои права. Ночью поднялся ветер. Мы ехали по тропинке, ведущей к церкви, ветви растущих вдоль нее деревьев хлестали воздух, словно над нашими головами кто-то с остервенением щелкал бичом. Дождь еще не начался, но, судя по тяжелой сырости, приближалась настоящая буря. Земля под копытами лошадей была твердой как камень.
Остаток ночи мы провели, обсуждая план дальнейших действий. Хотя я предложил вернуться в церковь за Генри, не дожидаясь рассвета, Мэри отговорила меня: пробираться через поля в потемках слишком рискованно. Она была уверена, что мальчик и шагу не ступит за порог церкви. Во-первых, он страшно напуган. А во-вторых, когда Мэри уходила, брат спал, завернувшись в теплый плед.
— Если Генри спит, — рассмеялась Мэри, — его и пушкой не разбудишь!
Затем мы стали думать, куда могла побежать Эстер и где нам следует искать ее. Каждый высказывал свои
