Повести и рассказы - Джо Хилл
Я кричу, срываясь на визг, разворачиваюсь и бегу обратно.
— Тетя Мэнди! Сюда, быстрее! Быстрее!
Через пару секунд она возникает у дальнего конца мостика.
— Господи, что ты так кричишь?
— Тетя Мэнди, иди сюда! Пожалуйста!
Втягиваю в рот струйку слюны, только что сознав, что она уже залила подбородок.
Мэнди проходит через мост, наклонив голову, словно навстречу ей дует сильный ветер.
— Все, тихо, Гомер. Прекрати! Да что случилось?
— Там, там! — тычу я пальцем.
Она останавливается, немного не дойдя до конца туннеля, и смотрит на окоченевший труп в куче мусора. Внимательно изучив его, тетя говорит:
— А, этот… Ладно, пойдем. Он очухается, Гомер. Пусть думает о себе сам, а мы займемся своими делами.
— Нет, тетя Мэнди! Давай уйдем отсюда! Пожалуйста!
— Ну что за глупости, Гомер? Иди сюда.
— Нет! Никуда я не пойду!
Разворачиваюсь и в панике бегу со всех ног, совсем больной от запаха мусора, и от вони летучих мышей, и от этого мертвеца. Бегу от жуткого шуршания старой газеты, от испражнений маленьких тварей. Бегу от дурацкого замаха Хэпа Дила, от сезона, пошедшего коту под хвост, как и в прошлом году. Бегу, размазывая по лицу слюни и слезы. Рыдаю, хватая ртом воздух, но воздуха нет.
— Перестань! — орет Мэнди, догоняя меня, и швыряет в сторону сумку с провизией для пикника. — Хватит! Господи, да заткнись ты наконец!
Она хватает меня за пояс, а я выворачиваюсь — не хочу, чтобы меня трогали, и бью назад локтем, попадая ей точно в глазницу. Мэнди вскрикивает, и мы падаем наземь. Она оказывается сверху, ударившись при падении подбородком о мою макушку, и я вою от неожиданной боли. Мэнди лязгает зубами, издает судорожный вздох, и ее хватка ослабевает. Я вскакиваю, вырываясь из ее рук, однако тетка цепляется за эластичную резинку моих шортов.
— Черт возьми, да перестань уже!
— Нет! Я не пойду туда! Не пойду, не пойду, не пойду! Отпусти! — ору я с пылающим лицом.
Рвусь вперед, отталкиваясь от земли, словно спринтер от упора, и через секунду выворачиваюсь из захвата, сразу набрав бешеную скорость. Мэнди вопит за спиной:
— Гомер! Гомер, немедленно вернись!
Добежав почти до Линкольн-стрит, я ощущаю холодок, ползущий по ногам, и бросаю взгляд вниз. Ах, вот как мне удалось вырваться… Выскочил из шортов, за которые держала меня Мэнди. Из шортов и заодно из трусов. Гляжу на свое невеликое мужское хозяйство — розовое, гладкое, болтающееся на бегу между ног, и нагота внушает мне необъяснимый восторг.
Мэнди догоняет меня на полпути к машине, припаркованной на Линкольн-стрит. Куча зевак видит, как она хватает меня за волосы и валит наземь. Мы боремся, и Мэнди кричит:
— Да сядь ты, глупый говнюк! Ненормальный!
— А ты — жирная шлюха! — воплю в ответ я. — Дармоедка буржуйская!
Может, я обозвал ее и не совсем так, но примерно в этом роде.
* * *
Наверное, происшествие в Уилхаус-парке стало последней каплей: через пару недель, пока у команды выходной, мы все вместе едем в Вермонт, в интернат «Академия Байдена». Мама настояла, что нам следует ознакомиться с этим заведением. Говорит — это подготовительная школа, но я-то видел их буклет! Там полно всяких терминов типа «индивидуальные особенности», «стабильная среда», «социальная адаптация», так что я представляю себе, куда мы направляемся.
Перед главным корпусом нас встречает парень в джинсах, заношенной синей рубахе и трекинговых ботинках. Представляется как Арчер Грейс. Говорит, что работает в приемной комиссии и готов нам здесь все показать. Академия находится в Белых горах. На дворе август, однако тут нежарко — прохладный ветерок шелестит в верхушках сосен. Отличный для лета денек! Как в октябре, когда проходит Мировая серия. Мистер Грейс ведет нас на небольшую прогулку по городку академии. По пути останавливаемся у пары кирпичных корпусов, заросших цепким зеленым плющом, заходим в пустые классы и минуем актовый зал со стенами, выложенными темными деревянными панелями. Окна закрыты плотными бордовыми шторами. В разных концах зала стоят два бюста: Бенджамина Франклина, высеченный из молочно-белого мрамора, и Мартина Лютера Кинга из темного камня типа оникса. Бенни хмуро таращится через весь зал на знаменитого проповедника, а тот, похоже, только что проснулся и еще толком не продрал глаза.
— Здесь и вправду душно, или мне показалось? — интересуется папа. — Вроде как кислорода не хватает.
— Обычно мы хорошенько проветриваем помещения перед началом осеннего семестра, — оправдывается мистер Грейс. — Сейчас-то здесь почти никого нет — лишь несколько ребят, занимающихся по летней программе.
Выходим во двор и попадаем в рощу огромных деревьев со склизкой на вид корой. В одной стороне рощи расположилась летняя сцена с полукруглым амфитеатром, где проходят выпускные вечера, а иногда дают представления для учеников.
— Что за запах? — морщит нос папа. — Чем так несет?
Мистер Грейс с мамой делают вид, что его не слышат. У мамы вдруг появляется куча вопросов о школьных спектаклях, а папу будто никто не замечает.
— Как называются эти замечательные деревья? — спрашивает мама, когда мы выходим из рощицы.
— Это гинкго, — отвечает мистер Грейс. — Уникальные деревья! Гинкго — единственная разновидность доисторических деревьев, выжившая, когда их сородичи полностью исчезли с лица земли.
Папа останавливается у одного толстого ствола и скребет ногтем по коре. Нюхает палец и с отвращением кривится.
— Так вот откуда воняет, — замечает он. — Похоже, в вымирании ископаемых растений есть и положительные стороны.
Приближаясь к бассейну, мистер Грейс разглагольствует о лечебной физкультуре. Показывает нам беговую дорожку и рассказывает об олимпиадах для особенных детей. Ого, бейсбольное поле!
— Так, значит, у вас имеется команда? — встревает папа. — Проводите соревнования?
— Да-да, команда есть, проводим несколько матчей за сезон. Правда, это не просто игра, — объясняет мистер Грейс. — Мы здесь стараемся, чтобы любое занятие приносило детям пользу — даже игры. Спортивная площадка — тоже своеобразный класс. Рассчитываем, что дети будет развивать самые необходимые в жизни умения — например, научатся улаживать конфликты, строить межличностные отношения и снимать стрессовые состояния физической активностью. Знаете, как говорят? Главное — не победа, главное — какие уроки ты сможешь извлечь из игры, что ты узнаешь о себе и о своем эмоциональном развитии.
Мистер Грейс идет вперед, а папа недоумевает:
— О чем это он только что болтал? Это точно по-английски?
Мама бежит вслед за мистером Грейсом.
— Ничего не понял из его речи, — заключает папа. — Похоже, их команда только и делает, что упивается жалостью к себе. О страйк-аутах тут никто и не слышал.
Напоследок мистер Грейс ведет нас в библиотеку, где мы наконец встречаем мальчика, обучающегося по летней программе. Библиотека — большое круглое
