ХТОНЬ. История одной общаги - Евгений ЧеширКо

– Поступил сигнал о том, что вы угрожали девушке расправой.

– Что?! – в один голос переспросили мы.

– Вы сейчас были на центральной аллее?

– Были, и что?

– Угрожали девушке?

– Нет… Господи, это та женщина, наверное, позвонила, – засмеялся я, повернувшись к Але.

– Выходит, некий инцидент все же имел место? – возвращая паспорт, флегматично спросил старший лейтенант.

– Да не было никакого инцидента, – вмешалась Аля, – мы просто шутили, а она, наверное, подумала, что мы всерьез.

– Еще раз попрошу ваши документы, молодой человек.

– Да нет у меня документов, я их не обязан с собой носить.

Уставший Гордеев уставал на глазах, харизматичный же только набирал обороты своим брутальным молчанием.

– В таком случае вам придется проследовать с нами в отделение для установления вашей личности.

– Почему это? – нахмурилась Аля. – На каком основании? Я же вам сказала – никто мне не угрожал, мы просто шутили.

– Девушка, не нагнетайте, – старлей протер рукой глаза и поправил фуражку, – поступил сигнал, и мы обязаны на него отреагировать. Я вижу, что никто не пострадал, что все, слава богу, живы и здоровы, но у молодого человека нет документов, поэтому мы обязаны его задержать для установления личности.

– Какой бред, – покачала головой Аля, – я поеду с ним.

– Аль, зачем? – попытался возразить я.

– А на чем вы поедете? – подал голос харизматичный, а затем выдал шутку века: – По парку паровозик ездит, но он только детей катает.

Гордеев вздохнул тяжелее обычного и снова протер ладонью глаза. Видимо, он тоже поразился тому, как одна лишняя фраза, произнесенная вслух, может на корню развеять в человеке харизму, согнать ореол таинственности и превратить его в обычного, ничем не примечательного человечка с убитым тупым предметом чувством юмора.

– Пройдемте, – с почти просящей интонацией в голосе произнес старлей, – опорный пункт находится у входа в парк. Здесь недалеко.

Нам ничего не оставалось, как повиноваться. Уже отойдя на приличное расстояние от места задержания, я обернулся, вспомнив, что мы забыли попрощаться с Неврубелем. Он торопливо складывал картины одну на другую, обвязывая их веревкой. Надо будет зайти к нему в гости и расспросить про Темного. Ни за что не поверю, что он его просто выдумал.

Опорный пункт полиции, в котором мы оказались, представлял собой помещение, состоящее из двух комнат, в углу одной из которых был сооружен «обезьянник» – клетка для задержанных с продольной горизонтальной доской, прикрученной к стене, которая выполняла роль скамьи. К счастью, нас не стали помещать внутрь этой инсталляции, а предложили присесть на стулья, стоявшие рядком у противоположной стены. Гордеев, сидя за столом, записывал мои данные, затем куда-то звонил, диктовал их, снова записывал, перезванивал, уточнял и иногда вздыхал. Бывший харизматичный всячески пытался вернуть свое реноме, героически щурясь и молча наблюдая за нами, стоя у двери.

– В психдиспансере на учете не стояли? – не отрываясь от писанины, спросил старлей.

– Нет.

– В наркологическом?

– Послушайте, что это за издевательство? – не выдержал я. – Слишком бдительной женщине что-то показалось, и мы из-за нее уже битый час выясняем очевидные вещи. Почему вы ее не задержали и не расспросили о психдиспансере? Мне кажется, она в этой теме лучше разбирается.

Гордеев оторвал ручку от листа и другим ее концом почесал нос. Харизматичный напарник расценил этот жест как некий сигнал приготовиться к старту и занял выжидательную позу.

– А зачем ее задерживать? – наконец отреагировал старлей. Харизматичный расслабился и вальяжно потянулся.

– А нас зачем? – вмешалась Аля. – Вы же видите, что никто ни на кого не нападал.

– Вас я не задерживал, только молодого человека для установления личности.

– Установили?

Гордеев поднялся из-за стола, подошел к табуретке в углу, на которой стоял электрический чайник, подключенный к розетке, и лежала раскрытая пачка пакетированного чая. Нажав на кнопку включения, он вернулся к столу, выдвинул ящик и достал из него кружку с надписью: «Близнецы» и астрологическим символом.

– Саш, сходи в магазин, купи, пожалуйста, сахара, – проигнорировав вопрос, обратился полицейский к напарнику, застывшему в дверях, – невозможно уже этим чаем давиться.

Харизматичный Саша кивнул, бросил еще один подозрительный взгляд на меня и, убедившись, что из моего рукава не выглядывает гранатомет, мгновенно покинул помещение. Гордеев переложил несколько бумаг с места на место и, сложив руки в замок, откинулся на спинку стула.

– А этот художник… Он ваш знакомый, или вы просто так к нему подошли?

– Это имеет какое-то отношение к задержанию? – прорычал я.

– Нет, не имеет, – вздохнул полицейский. – Просто… Мало ли, вдруг вы его знаете.

– Допустим, знаем. И что?

Старлей оживился и, потерев ладони, положил их на стол.

– А он только пейзажи умеет рисовать?

Мы с Алей переглянулись.

– Думаю, что он все умеет, – пожала она плечами.

Гордеев постучал пальцами по столу и тоскливо посмотрел в окно.

– А портреты, например, он умеет рисовать?

– Взяли бы и сами спросили у него, в чем проблема? – я уже начал уставать от этой неторопливой речи полицейского.

– Может, вы могли бы дать мне его номер телефона?

– Извините, но я не могу давать контакты людей незнакомому человеку без их согласия.

– Да-да, это вы правильно говорите, вот мой номер, – он записал его на листке бумаги, – если не затруднит, пусть позвонит мне, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Аля и встала со стула, – все, мы свободны?

– Как ветер, – флегматично произнес Гордеев и снова уставился в окно.

Я взял листок и, сложив его, сунул в карман джинсов. Попрощавшись со стражем порядка, мы, наконец, оказались на свободе. Всю дорогу до Алиного дома мы смеялись, придумывая варианты того, кто должен быть изображен на портрете. Сошлись на том, что полицейский, так же, как и мы, когда-то попал под влияние харизмы своего напарника и теперь хочет запечатлеть его изображение в полный рост, чтобы повесить картину в своем доме и, глядя на него, тренировать такой же героический взгляд.

Завтра был выходной, поэтому в мои планы входило остаться у Али на ночь, но она сказала, что рано утром уезжает погостить к родителям, которые жили в каком-то коттеджном поселке километрах в пятидесяти от города, и ей нужно собрать кое-какие вещи. Я намек понял и настаивать не стал, поэтому, проводив ее, побрел в сторону общежития. Дома я оказался около одиннадцати вечера. Поднявшись по лестнице, первым, кого я встретил, был Коля Романов, который с видом нашкодившего школьника бродил по коридору.

– О, вот ты где! – обрадовался он и, вытащив из-под майки какой-то продолговатый предмет, завернутый в пакет, многозначительно подмигнул.

– Что это?

– Открывай скорее, – кивнул