Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина
Взревел мотор, квакнула сирена – и умолкла. Уиллоу выскочила на крыльцо, уже с чашкой кофе.
– Чего хотел? – спросила отрывисто.
– Предлагал отложить ружьё куда подальше, потому что не женское это дело – самооборона, – отшутилась Тина. – Думаю, пытался успокоить по-своему. Ты как себя чувствуешь?
– Хреново, – мрачно откликнулась она. Взъерошила себе волосы, с отвращением посмотрела на собственную руку. – Кровью несёт. Можно я в душ схожу?
Тина заставила себя улыбнуться успокоительно и погладила её по плечу.
– Конечно. Тебе приготовить постель? Наверняка ты с ног валишься…
– Угу, – вздохнула Уиллоу и взмахнула кружкой, заворачивая в холл. – Только отоспаться не выйдет. Это сто процентов не конец, даже не временное перемирие.
Тина похолодела. Разговор с Кённой она ещё не пересказывала, свои предположения не озвучивала тоже.
– Почему ты так думаешь?
– А посмотри на небо, – донеслось уже из глубины дома.
Она подняла взгляд.
В первую секунду, ужасно долгую и спокойную, всё казалось нормальным. Низкое, хрупкое, сухое небо, к которому за день можно было привыкнуть; извёсточные мазки облаков; треск насекомых по зарослям, заунывный, словно скверная граммофонная запись, которую без конца крутят по кругу… Мозг как будто не мог обработать картинку целиком, она распадалась на знакомые и безопасные с виду фрагменты. Но что-то тревожило… что-то…
«Сосредоточься, Тина Мэйнард».
Это было просто и сложно одновременно, как отвести глаза от сетки трещин на стекле и увидеть то, что за ним.
От горизонта, частично скрытого за старыми яблонями и вишнями, за горбатыми крышами соседей поднималась чёрная волна. Как грозовая туча на закате, только ещё темнее, гуще, ниже – над самой землёй, плотное и жирное, как мазут. Белое, жаром пышущее солнце было высоко – день только-только перевалил за половину, и свет безжалостно простреливал сад навылет, до самых потаённых мест в зарослях ежевики. Но даже издали это чёрное, клубящееся ощущалось непроницаемым.
– А померкнет свет, – пробормотала Тина, – вылезут и тени.
Тяжёлое ружьё в её руках вряд ли чем-либо могло помочь, но ещё меньше надежды было на полицию: старый хозяин реки опомнился быстрее, чем рассчитывал Кёнвальд, и явно собирался сделать следующий ход. А что может противопоставить смертный человек мстительному фейри?..
Она вскинула ружьё к плечу и прицелилась в чёрную тучу на горизонте. Погладила пальцем спусковой крючок, примерилась – но так и не нажала.
– Бум, – выдохнула Тина и почувствовала, как губы расползаются в улыбке. – Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого. Чейз Ривер, я клянусь тебя удивить.
Полегчало.
По крайней мере, дверь она запирала не с мрачным отчаянием, подобно рыцарю в осаждённой крепости, нет – так лихо захлопывали в танке люк в старых военных фильмах.
В гостиной вещал чёрно-белый телевизор. Блондинка с бульдожьей челюстью ходила из одного края экрана в другой и, как маршал перед сражением, хладнокровно обводила указкой линию фронта – атмосферного, грозового – и настоятельно рекомендовала лицам в преклонном возрасте, ограниченным в передвижении людям и несовершеннолетним не покидать свои дома в ближайшие часы.
– …закройте окна, на улице держитесь подальше от деревьев и плохо укреплённых конструкций.
И Тина вдруг задумалась, что бы сказал Кённа, услышь он это. Что-то философское; в чужих устах – шутовское, карикатурно-умудрённое, но для него органичное и естественное, а ещё с неуловимо-непристойным оттенком.
«Знаешь, что общего у всех так называемых полезных советов, Тина Мэйнард? Они либо приходят с опозданием, когда пик уже позади, либо следовать им невозможно, хоть узлом завяжись».
Голос в мыслях прозвучал так натурально, что она вздрогнула и машинально окинула взглядом комнату, но та была пуста. Лишь телевизор на табуретке, лишь чёрная Норна в дверях, изогнувшая хвост вопросительным знаком. Губы сами сжались в полоску; горло свело.
– Ещё ничего непоправимого не произошло, а мне тебя уже не хватает.
– Мисс Мэйнард, вы здесь? – послышалось с кухни.
– Иду!
Вести о том, что к Лоундейлу приближается чернота, мисс Рошетт восприняла с удивительным самообладанием. Она понаблюдала за тучей в чердачное окно, затем спустилась и сообщила тоном королевы-матери:
– Что ж, полагаю, несколько часов у нас есть. Советую вам отдохнуть, леди и джентльмены. А я пока понаблюдаю за обстановкой, – добавила мисс Рошетт, улыбнувшись. – Сражения, увы, не для меня, но уж на это моих сил хватит.
Уиллоу молча сдёрнула полотенце с мокрых волос и вернулась в гостиную, где свила гнездо в диване из подушек и пледов. Маркос лёг рядом – сперва на краешек, потом, конечно, подкатился к ней под бок. Тина наблюдала за ними какое-то время, потом сама пошла в спальню в полной уверенности, что уж точно не уснёт. И выключилась – едва только забралась под одеяло.
Сны её были путаными и тяжёлыми, как свинцовая пряжа из сказки.
Ей привиделся глубокий синий омут, со дна которого солнце похоже на тусклую холодную лампу; три города, горящих, как печати из раскалённого золота, и чёрный провал болот между ними, и лисья огненная стая, рассекающая его пополам. Потом сны изменились. Возникла из темноты Уиллоу, строгая и печальная; она сидела на краю открытой могилы и водила ивовым прутиком над её разверстой утробой, словно дразнила что-то внизу, пока высокий мужчина с короткими светлыми волосами не выступил из мрака за спиной и не увёл Уиллоу прочь. Затем появилась девочка в старомодном наряде, точь-в-точь как у мисс Рошетт – она переходила вброд стылую реку, закутанную туманом. Тина увидела и саму себя, но точно со стороны, обнажённую, беспечно дремлющую на поляне, устланной хрупкими лесными фиалками. Каштановые волосы волной раскинулись по фиолетовым лепесткам, а взгляд из-под ресниц был нежным и диким, как на картинах прерафаэлитов, и кошки дремали вокруг – семь пушистых настороженных клубков. Но прежде, чем она загорелась от стыда и проснулась, картинка переменилась вновь.
…Кёнвальд навзничь лежал на крупном сером песке, погружаясь всё глубже. И две костистые старушечьи руки сомкнулись у него на горле, а руки были крепко связаны женским ожерельем из чёрных и белых бусин.
Тринадцать и семь.
– Х-х-хе!
Тина рывком села на кровати, дыша тяжело и прижимая к груди одеяло. Мисс Рошетт стояла в дверях, и лицо
