Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина
– Я уже сама хотела будить вас, – призналась она. – На улице творится какая-то чертовщина. Лучше б гроза началась, как обещали синоптики! Хоть бы однажды прогноз сбылся, позор ведь.
– Справедливости ради стоит заметить, что на сей раз у них не было ни единого шанса, – возразила Тина хрипловато. Последний образ из сна до сих пор стоял перед глазами; было кисло под языком. – Сколько времени?
– Шестой час, – ответила мисс Рошетт. – Ну что ж, по крайней мере, мы все отдохнули. Возможно, стоит ещё приготовить ужин и…
Договорить она не успела – в саду раздался пронзительный, нечеловеческий вопль, а потом мэйнардский прайд взвыл на шесть голосов, причём примерно там же.
– Кошки!
Тина и опомниться не успела, как выскочила в сад – в шёлковом домашнем халате, расписанном птицами, и с кочергой наперевес. Вокруг было темно, как после заката. Воздух точно превратился в желе. Вопли между тем становились только громче и истошнее и на испуганные походили всё меньше… Тучи обложили небо от горизонта до горизонта, пучились, корчились, как от боли, взбухали и трескались, и вдоль надрывов змеились электрические разряды, едва не задевая верхушки деревьев.
Она свернула за угол и едва не заорала сама – от неожиданности.
Трава, прежде густая, а нынче изрядно вытоптанная копами, шевелилась, как живая. Крысы были повсюду – просачивались через дыру в ограде за ежевичником, накатывали волной, спотыкались, задевали друг друга, сталкивались, слипались по двое, по трое, пока – чпок! – не превращались в щегольской цилиндр. А цилиндр катился, подпрыгивая на кочках, вытягивался вверх, и уже виднелись из-под полей мыски начищенных офисных ботинок…
…один удар кошачьей лапы, торжествующий мяв – и цилиндр беспомощно сплющивался, а крыса разлеталась кляксами-клочками.
Больше всех бесновалась Геката, словно мстила за недавнюю беспомощность, – дикая серая бестия с пылающими глазищами, сплошные когти и зубы. Королева растеряла былую респектабельность, бешено вздыбила шерсть, расшвыривая крыс с такой яростью, какой не показывала ни разу в жизни. Пиратствовала в ежевичнике Альвильда – только клочья летели, ласковая прежде Мата Хари носилась зигзагами, выхватывая врагов по одному, и шерсть у неё пылала, точно живой огонь. Чёрная Норна нападала из засады, выискивая пижонские цилиндры покрупнее, и даже Юки, пугливая белая Юки неистовствовала, выхватывая добычу прямо из-под усов у союзниц.
Кошки теснили крыс к дыре в заборе.
А потом близко, где-то на дороге, взвизгнула женщина. Тина обвела взглядом быстро пустеющее поле боя – и побежала, подныривая под низкие ветви яблонь. Выскочив на дорожку, она рефлекторно обернулась и успела заметить, как одинокая крыса, жирная, серая, семенит к дому, к беспечно распахнутой двери – и сворачивается в кляксу, не успев даже на порог забраться.
«Видимо, с охранными заклинаниями Кённа и правда постарался».
Кричала незнакомая брюнетка с коротко остриженными волосами. Её велосипед валялся на обочине; колесо ещё вращалось. А женщина отмахивалась ракеткой для тенниса от юркого цилиндра на шести крысиных лапах и с двумя длинными лысыми хвостами, торчавшими из тульи, как чудовищная кокарда.
Рефлексы сработали быстрее, чем включился разум – и страх.
Тина распахнула калитку, выскочила на дорогу и припечатала вертлявый цилиндр кочергой, вкладывая в удар всю ярость. Кончики пальцев опалило, пробежали по металлу две синеватые искры, точно в догонялки играя.
Цилиндр хлюпнул.
На асфальте осталось чёрное пятно, которое быстро выцветало и уменьшалось.
Темноволосая незнакомка уставилась исподлобья, тяжело дыша; Тина протянула ей руку и помогла подняться, а затем вручила кочергу:
– Возьмите, это надёжнее ракетки. Домой доехать сможете? – Женщина неуверенно кивнула. Тина получше запахнула халат, делая вид, что всё в полном порядке. – Тогда езжайте. Кочергу потом занесёте, я вот тут рядом живу… Ну, до скорого!
Она махнула рукой и юркнула обратно в сад, украдкой поглядывая на незнакомку. Та взвесила в руке кочергу, замахнулась на пробу, кивнула в такт своим мыслям – и, сунув её к ракеткам в чехол, взгромоздилась на велосипед и быстро поехала вниз, к реке.
«Надеюсь, правда потом вернёт, – пронеслось в голове. – Хорошая вещь, тяжёлая. Сейчас такую не купишь».
Кошки тем временем практически разделались с крысами, переполошив, однако, весь дом. Уиллоу, завёрнутая в плед, наподобие тоги, как раз добивала вторженцев, наотмашь хлеща ивовым прутом. Сонный Маркос наблюдал за ней, стоя поодаль, и вертел на пальце маленький белый нож, а когда увидел Тину, то оживился и крикнул:
– Это за нами, что ли?
– Надеюсь, – помрачнела она. И, когда Уиллоу оглянулась недоумённо, пояснила: – Мы-то отобьёмся, ведь пока одна шушера лезет. Но что, если это творится по всему городу?
Маркос сказал нечто такое, чему отец его явно не учил, и очень по-взрослому схватился за голову. Уиллоу молча выдохнула сквозь зубы и прибила последнюю крысу, швырнув прут, как дротик. Прут подумал-подумал да и укоренился; среди ежевичника быстро вытянулась молодая ива и хищно расправила ветви.
– Всё, тут больше не сунутся, – пообещала девчонка и покосилась в чёрно-багровое небо, констатируя: – Мрак.
Лучше и сказать нельзя было.
В новостях о нашествии диких грызунов и головных уборов ни слова не говорили, только крутили снова предупреждение про штормовой фронт. Мисс Рошетт неодобрительно поцокала языком и, выудив из сумочки телефон, принялась звонить Алистеру Оливейре, чтобы выяснить, не видно ли крыс около кофейни. Уиллоу воспользовалась моментом и отправилась наконец одеваться, а Маркос занялся кофемашиной. Тина хотела по-быстрому изобразить что-то к ужину, благо после короткой битвы аппетит разыгрался нешуточный, когда вдруг почувствовала странное желание вновь выбраться в сад. Только на сей раз не пришлось далеко идти, чтобы выяснить, что происходит.
…он ждал её под яблоней, облачённый в нечто среднее между старинным нарядом, лёгкими доспехами и байкерской экипировкой.
– Кёнвальд.
– Не дали нам с тобой отдохнуть, верно? – улыбнулся он в ответ так светло, что защемило сердце. – Но кое-что мы сделать успеем… Посидишь со мной немного?
Тина заторможенно кивнула, точно оглушённая, и опустилась рядом с ним на траву. Земля была тёплой, живой; она пахла самым началом лета, зелёным соком, вянущим жасмином и горячими камнями. Звуки притихли, отдалились, точно их двоих отгородила невидимая стена, и даже клубящиеся багровые тучи пугали не так, как затянувшееся молчание.
– Знаешь, Тина Мэйнард, я долго думал, что так зацепило меня в тот вечер, когда мы встретились впервые, – наконец произнёс Кёнвальд, осторожно привлекая её к своему плечу.
Странный чёрный наряд немного пах кожей – и чем-то смолистым, холодным; высокий стоячий воротник подпирал шею и немного натирал ему кожу – Тина вблизи заметила розоватую полоску… А ниже, в вырезе, под серебристыми крючками-застёжками, тёмные разводы
