Худшие шпионы в секторе - Скайлер Рамирез

Как и у Оуэна, на шлеме Такера от моих стараний появляется лишь трещина, и он пока не теряет воздух. Но инерция камня снова опрокидывает его, а я тем временем подпрыгиваю в воздух как можно выше, над ним и вправо, к ближайшей стене шахты. Вращаясь в воздухе, я гашу удар о стену, согнув колени, а затем резким толчком выпрямляю ноги, целясь назад и вниз, на все еще лежащего ничком Такера, который перевернулся на спину и только-только начинает садиться.

В моих руках последний камень, который я подобрал прямо перед своим прыжком, занеся его над головой. Как только я приближаюсь к голове Такера в шлеме, я яростно обрушиваю его вниз. Но я не отпускаю камень, вкладывая в удар инерцию и массу собственного тела.

Результат именно таков, на какой я и надеялся. Я слышу громкий треск в канале связи, а затем другой, более влажный. От удара меня кувырком перебрасывает через Такера, и мне требуется мгновение, чтобы встать на ноги и подойти, чтобы добить его.

Можно было и не утруждаться. Шлем Такера разбит вдребезги, как и его лицо. Он еще не мертв, но скоро умрет, пытаясь сделать глубокие, судорожные вдохи несуществующего воздуха через раздробленный нос и открытый рот. Спасать его уже поздно, даже если бы я этого хотел.

Я стою над ним и смотрю, как он умирает. Будучи массовым убийцей, который однажды погубил 504 гражданских, включая женщин и детей, и бывшим капитаном флота, который убил бесчисленное множество пиратов и более обыденных врагов в бою, я впервые убиваю собственными руками. И впервые я могу наблюдать смерть своей жертвы так близко.

Меня мутит, и я с трудом сглатываю, чтобы подавить подступающую к горлу желчь, которая вот-вот хлынет мне в шлем.

Такер силен, и даже в вакууме ему требуется целая минута, чтобы окончательно угаснуть. Я мог бы уйти, я должен был бы уйти — время сейчас на вес золота. Но я не могу. Такер — свинья, задира и, вероятно, кое-кто похуже, но почему-то все равно кажется неправильным оставлять его умирать в одиночестве. А может, дело в том, что я чувствую необходимость хотя бы наблюдать за последствиями своих действий. Даже для такого, как я, убийство никогда не должно быть легким делом. Как бы то ни было, я жду с ним, пока он проживает свои последние мгновения.

Когда свет и ненависть наконец гаснут в его глазах, а судорожные попытки вздохнуть прекращаются, я молча отворачиваюсь, трачу еще минуту или около того на поиски на полу туннеля одной нужной мне вещи, а затем вприпрыжку бегу к выходу из туннеля и к «Страннику».

Глава 22

Просчет Оуэна

Я нахожу Оуэна именно там, где и ожидал, — у моего корабля. Он неуклюже стоит на верхней ступеньке трапа, ведущего к внешнему люку шлюза, и беспомощно колотит по нему кулаком. На его отчаянные стуки никто не отвечает, что я расцениваю как хороший знак или, по крайней мере, не плохой.

Он не слышит, как я подхожу, но какое-то шестое чувство, похоже, его предупреждает, и он оборачивается, спрыгивает с трапа и, легко приземлившись, встает передо мной, один раз подпрыгнув, не сумев с первой попытки как следует погасить инерцию коленями.

— Привет, Оуэн, — говорю я со странным, почти дружелюбным приветствием. Я немного не в себе после своего первого убийства вблизи, так что, думаю, мне можно простить неполное соблюдение социальных норм в подобной ситуации.

— Ты запер корабль, — без нужды констатирует он, так что, возможно, не я один не уверен, как вести себя в этом новом противостоянии.

Я киваю в шлеме.

— Блокировка по времени, запрограммированная в ИИ. Она включилась сразу после того, как вы с Такером покинули корабль, и только мой код может открыть шлюзы в ближайшие шесть часов. Никто не войдет и не выйдет без моего разрешения.

Он кивает в ответ, хотя я не могу сказать, в знак ли признания моего заявления или восхищения моей предусмотрительностью. Впрочем, неважно.

— И что помешает мне связаться с Джулс и приказать ей убить Джессику Лин? Или просто подождать еще пятнадцать минут, пока ее имплант не убьет ее без моего сигнала?

Я пожимаю плечами.

— Если бы ты мог связаться с Джулс, ты бы уже это сделал. — То, что он до сих пор не смог с ней связаться, — хороший знак, хотя я и не уверен, что именно это значит. — К тому же, это все теория игр. Тебе пришлось причинить вред Джессике раньше, чтобы показать мне, что ты серьезен, но в ту секунду, как ты ее убьешь, ты потеряешь все рычаги влияния на меня. А я единственный, у кого есть разведданные, которые тебе отчаянно нужны. На данном этапе все сводится к тому, кто из нас дрогнет первым.

Он кивает, и я вижу намек на улыбку сквозь блик местной звезды на его шлеме.

— А ты и вправду не такой идиот, каким тебя выставляют, а?

— Нет. Как раз такой. Но знаешь, что говорят о находчивых идиотах…

Он вопросительно склоняет голову внутри треснувшего купола.

Я делаю шаг вперед, сокращая расстояние между нами, и впечатываю пистолет, который подобрал на полу шахты, где его уронил Оуэн, прямо в живот этому человеку, другой рукой хватая его за плечо для опоры.

— …нет ничего опаснее.

Я нажимаю на курок. И, в отличие от того раза, когда Оуэн пытался использовать его против меня, на этот раз пистолет работает безупречно. Я чувствую отдачу в руке и вижу, как из-за его спины вырывается красное облако, и месиво из крови и прочего медленно опускается на поверхность астероида. Это отвратительно, и к горлу снова подступает желчь, так что я снова перевожу внимание на него.

Прижав свой шлем к его, я вижу, как его глаза расширяются от боли и неверия. И я просто не могу сдержаться. Не знаю, дело ли в том, что это всего лишь мое второе убийство лицом к лицу, или в том, что я прочел слишком много романов о Билли Файбрэнде. А может, потому, что я думаю, что даже такая мразь, как Оуэн, заслуживает объяснения. Какими бы ни были мои причины, я начинаю свой монолог.

—