Худшие шпионы в секторе - Скайлер Рамирез

Я смотрю на нее, глупо ухмыляясь. Обожаю эту историю. Слышал, ее даже сделали учебным примером в Академии, но это было уже после выпуска Лин. И я вижу в ее глазах намек на интерес, так что все работает, как и задумано. Я продолжаю.

— Ну, когда их два самых больших корабля были уничтожены, а вместе с ними и их предводитель, оставшимся четырем кораблям потребовалось несколько минут, чтобы решить, кто уполномочен сдаться от их имени. Но они сдались. Видела бы ты их лица, когда они поняли, что «Лансер» там был один. Но к тому времени они уже заглушили реакторы и не могли оказать сопротивление, даже если бы захотели. Мы вывели из строя остальные, и наши морпехи почти не встретили сопротивления, когда по очереди высаживались на каждый корабль.

Я снова замолкаю и жду, наблюдая за ней все с той же дурацкой ухмылкой на лице. И медленно, но неумолимо я вижу, как уголки ее рта подрагивают. А потом она улыбается мне в ответ, и мне приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не закричать от радости. И не только потому, что Джессика Лин — самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, а когда она счастлива — вдвойне. Но и потому, что я знаю, в какой тьме она пребывала с момента нашей смерти и даже задолго до нее. Так что на данный момент я сочту даже одну ее улыбку за крупную победу.

— Хорошая история, — говорит она без тени иронии. — Но не такая хорошая, как та, когда мой капитан заставил меня возглавить абордажную группу морпехов на орбитальном нефтеперерабатывающем заводе на Кантралле 7, чтобы спасти заложников, удерживаемых террористами Альянса Окраины.

— О, это я должен услышать, — с искренним энтузиазмом говорю я ей. И это оказывается отличная история, хотя и не такая хорошая, как моя пиратская.

Тем не менее, это прорвало плотину, и Лин говорит со мной и смеется больше, чем… ну, когда-либо. На самом деле, я почти уверен, что никогда раньше не слышал ее смеха. Я бы запомнил, если бы слышал; это самый фантастический звук в мире. Словно церковные колокола в воскресный день, смешанные с перезвоном ветряных колокольчиков на ферме моего деда. Он напоминает мне о лете и щенках.

С этого момента мы продолжаем травить байки еще несколько часов после того, как выходим из прыжкового пространства в систему Фиори, и прерываемся лишь на короткое объявление по внутренней связи о том, что мы прибыли в систему. Я рассказываю ей, как выпустил намазанную жиром свинью в Олифант-Зале в Академии, а она рассказывает, как посыпала зудящим порошком все сиденья в мужском туалете в общежитии после того, как один из мичманов бросил ее соседку по комнате ради первокурсницы.

Мы разговариваем и смеемся, пока не проходим треть пути до нашей станции назначения, и тогда я, наконец, с большой неохотой решаю, что пора идти готовить обед для наших пассажиров. Я уже оставил их на самообеспечении на завтрак, и они, вероятно, не слишком этому рады.

Когда я встаю, чтобы уйти, Лин удивляет меня, протягивая руку и хватая меня за запястье. Опустив взгляд, я вижу, как она улыбается мне снизу вверх.

— Бен… Брэд. Спасибо, — говорит она и отпускает мою руку. Я киваю и улыбаюсь в ответ, а потом мне приходится почти силой тащить себя к люку, потому что теперь мне совсем не хочется уходить.

Снаружи в коридоре я на мгновение прислоняюсь к ближайшей переборке, чтобы собраться с мыслями, прежде чем отправиться на камбуз. И в этот тихий миг одиночества я наконец признаюсь себе в том, что зрело в глубине моего сознания с того дня, как я впервые ступил на борт «Персефоны».

Я влюблен в Джессику Лин. Но ни в одной вселенной она никогда не ответит мне взаимностью.

Глава 8

Неизбежная расплата

Обед проходит в основном в молчании, как и ужин вчера. На этот раз еда простая — сэндвичи из относительно свежих продуктов, которые Хезер Килгор или кто-то еще оставил в холодильнике камбуза, когда мы забирали корабль. Даже Такер, кажется, наслаждается едой больше, хотя я все же умудрился снова плюнуть в его сэндвич.

— Сколько еще? — спрашивает Харрис, вызывая у Оуэна нечитаемый взгляд.

— Нам еще почти восемь часов лету, — говорю я ему, демонстративно не обращая на Оуэна внимания. — Через два часа ляжем на разворот для торможения.

— Прошу прощения, на минутку, — говорит Джулс, вставая и выходя из камбуза. Это самая длинная фраза, которую я от нее слышал. Я провожаю ее взглядом — а точнее, ее задницу, — но не двигаюсь с места. Такер и Оуэн кажутся мне настоящей угрозой, и теперь я убежден, что именно за Оуэном нужно следить внимательнее всего.

Он наконец решает заговорить:

— Мисс Ким к нам присоединится? — По крайней мере, он не узнал настоящего имени Джессики.

Я качаю головой.

— Я не горю желанием оставлять кабину без присмотра. С кораблем может случиться всякое, и твердая рука на штурвале отреагирует куда лучше, чем искусственный интеллект.

Он кивает в знак того, что услышал мой ответ, но больше ничего не говорит. Я принимаюсь делать сэндвич себе, а затем присоединяюсь к троим мужчинам, и мы едим в тишине.

Оуэн доедает последний кусок своего сэндвича и снова смотрит на меня.

— Бен, у нас небольшие изменения в планах.

Проходит секунда, прежде чем до меня доходит смысл сказанного. Мыслями я был далеко — там, в тех чудесных часах, когда мы с Джессикой травили байки и смеялись. Но когда я наконец осознаю, что он сказал, я в замешательстве склоняю голову. И тут я вижу, как ухмыляется Такер и как ерзает на своем месте Харрис.

Опа. Кажется, неизбежное свершилось.

Оуэн не ждет, пока я приду в себя от удивления. Вместо этого он продолжает говорить, хотя теперь скорее себе, чем мне.

— Так, посмотрим, примерно сейчас.

Словно по команде, в камбуз возвращается Джулс, только теперь в одной руке она держит пистолет, а другой сжимает руку перепуганной Джессики Лин.

— Что все это значит?! — кричу я, но Оуэн игнорирует меня, глядя на Джулс.

— Проблемы были? — спрашивает он ее.

Она улыбается и с силой вдавливает ствол пистолета в ребра Джессике, вырывая у моего первого помощника стон боли,