По ту сторону огня - Ева Вишнева
В далекой земле, где солнце встает на западе, а садится на востоке, жил король, и было у него два сына. Старшего звали Фидель. Боги наградили его даром видеть правду, под каким бы обличьем она ни скрывалась. Фидель ведал судами и тюрьмами, выносил приговоры. Люди не любили его: за жесткость и за то, что в темницах порой не оставалось свободных мест.
Младшему сыну короля, Сальву, боги подарили умение исцелять. Еще при жизни про него начали складывать легенды: говорили, будто травы, из которых он готовит настойки, привезли из далекой-далекой страны, жители которой вечно молоды и прекрасны. Чтобы добраться до нее, нужно плыть на юг сорок дней и сорок ночей, пересечь полосу смерти – место, где водоворот тянет на дно корабли. Кожа живущих в той стране темная как ночь, а глаза синие как небо; мужчины бреют головы наголо, а женщины плетут мелкие косы… Именно эти люди научили Сальва прогонять смерть от людских домов, даже если она уже постучала, занесла костлявую ногу через порог.
От года к году Сальв без устали объезжал королевство, лечил слепых, глухих, хромых, раздавал лекарства и обереги. Однажды рассерженный Фидель сказал брату:
– Ты лечишь всех подряд, без разбору. Людей стало слишком много, и умирают они не своей смертью, не от болезней, не от врожденных пороков и даже не от старости. Города и селения переполнены, окраины кишат ворами и душегубами, а дороги – разбойниками. Прекрати объезды, пусть время течет по собственному руслу.
Лишь посмеялся Сальв:
– Ты злишься, потому что хочешь забрать у меня их любовь. Но не послушаю я тебя, брат, покуда жителям нашей земли будет нужна моя помощь.
– Посмотри: дети больше не умирают, а семьи не могут прокормить столько голодных ртов. Лишние, не нужные даже своим родителям, они оказываются на улице, сбиваются в стаи, промышляют грабежом и разбоем.
– Это уже не моя работа. Поговори с отцом.
Фидель покачал головой: отец был немощен, упрям и любил младшего сына больше жизни. Когда Сальв говорил, король слушал его, словно чарующую песню, боялся прервать шумным старческим дыханием. Нет, не поймет и не примет он правды Фиделя.
– Тогда я буду казнить за малейшие проступки. Даже если это будет кража корки хлеба.
– Так меня еще больше полюбят, а тебя проклянут на века.
Увидел Фидель, что брат его глуп и ни о ком, кроме себя, не заботится. Промолчал, ушел к себе, а на следующее утро по его приказу слуги доставили связанного Сальва в здание суда.
– Я предупреждал, что буду наказывать за малейшие проступки. И первым, кого я казню, будешь ты. Тем более проступок твой не так уж мал: ты не протестовал против задуманной казни сотен невинных.
Он ждал от Сальва нужных слов, но брат лишь рыдал как младенец, просил не убивать его, обещал исполнить все, что Фидель пожелает. И Фидель пожелал:
– Уезжай из королевства. Со своим даром ты будешь нужным везде, куда бы ни привела тебя дорога. Завтра попрощаешься с отцом, скажешь, что отправляешься в очередной объезд. А позже, когда пересечешь границу, я сообщу Его Величеству, что в пути тебя постигло несчастье.
Он смотрел вослед брату, когда тот уезжал – с остриженной головой, в одежде странника, с котомкой за плечами. Хоронил отца – сердце старика не выдержало, когда тот узнал о гибели младшего сына. В урну с прахом опустили соколиное перо.
Фидель пил ложь на коронации – подданные славили нового короля, но слова их были полны сладкого яда. А после и смерть окончательно вернулась на земли. Голодная и рассерженная, она собрала жатву в тройном размере, забрала самых красивых и сильных.
Однажды Фидель увидел ее и у своего порога, узнал по узловатым рукам, по тонким паучьим пальцам. И вдруг вспомнил, что давным-давно, еще в детстве, уже с ней встречался.
– Как ты вырос, мой дорогой мальчик. Постарел, опротивел. А в десять лет ты был нежным, стройным, с ямочками на щеках, – о, как я хотела забрать тебя тогда, мой милый. Но тот, другой, твой братец, не давал. Но теперь, теперь-то я до тебя добралась. Увы, перезревший плод горек. Тогда я подарила бы тебе легкий, славный конец, но теперь ты будешь умирать долго, таять и тлеть, пока совсем не пропадешь.
– Холодно, – протянул вдруг Главный, тонко и жалобно, словно ребенок. Я осеклась. Мы с Диего переглянулись.
– Потерпите, скоро пройдет.
Рваные вдохи-выдохи, свистящий шепот:
– А что там было дальше в твоей сказке? – На губах Главного выступила кровь. Я аккуратно стерла ее рукавом.
– Смерть вскоре забрала Фиделя. Его тело сожгли без всяких торжеств, свеч и молитв. В урну положили перо стервятника и поставили на пол королевской усыпальницы. Если разобьется – не жалко. А королем стал Йалан, племянник старого короля.
– Глупости все, – Главный закашлялся. – Я узнаю, как было на самом деле. Отведите меня к ней. Я обниму ее и попрошу рассказать – она, наверное, помнит. Надеюсь, не забыла.
Главный сильно дернулся, а после затих. Я провела рукой над его лицом и не ощутила дыхания.
– О чем он говорил? – спросил Диего растерянно. – Предсмертный бред?
– Нет. Он говорил о реке. Я не раз видела, как Главный общался с ней, словно с человеком.
Диего долго возился, прежде чем смог остановить и посадить жука, открыть проем. Рычаги двигались со скрипом, мужчине приходилось налегать на них всем телом. Хлынувшее внутрь солнце осветило мои измазанные в крови руки и одежду, а еще бледное лицо мертвеца.
Слава богам, до реки было рукой подать.
Мы взяли Главного за руки и за ноги и потащили. Было тяжело, пот заливал глаза. Наконец теплая вода лизнула ноги. Мы зашли поглубже и положили Главного лицом вниз.
– Чтобы девочка – богиня реки – узнала ваше лицо, – объяснила я мертвецу. Попрощалась.
Медленное течение подхватило тело, поволокло прочь. Мы с Диего выбрались на берег, сели, стараясь отдышаться. Я обняла себя руками за плечи.
– Как думаешь, они встретятся там, в конце? Мне бы очень этого хотелось.
Диего кивнул.
Вдалеке к небу поднимался густой темный дым. До конца жизни я буду его помнить.
– Я не хотел всего этого… Все произошло случайно. После
