По ту сторону огня - Ева Вишнева

– Ты обещал не трогать ее, а сам… – вскрикивает Мель.

Главный вышвыривает меня из шатра. Падаю в красный песок; Мель подбегает, тянет меня за руку, помогает подняться. Вместе мы уходим.

В нашем с Диего шатре невыносимо душно. «Это потому, что у тебя снова жар», – объясняет Мель, кладет смоченную в воде тряпку мне на лоб.

Я хочу спросить о том, что только что услышала, но Мель легонько дотрагивается до моих губ, и они немеют. Я сиплю, хриплю, кашляю, но не могу выдавить ни слова. Мель произносит с мягкой улыбкой:

– Я люблю тебя. Ты дочь, которой у меня никогда не было, но которую очень хотелось иметь. Понимаешь теперь, почему я так боюсь тебя потерять? А теперь спи, Сказочница.

Прохладная ладонь ложится мне на глаза.

…Мне приснилось поваленное дерево. Оно было в огне, потрескивали сухие ветки, а еще свежие листья скручивались, чернели и превращались в пепел. Я повернулась и увидела богиню Орлию. Она плакала, крепко сжимая ножницы, которые ей больше не понадобятся.

До моего слуха донеслись протяжные стоны, надрывные, глухие. Так плачут больные дети, которым остается жить несколько дней. Так стонут старики, которым страшно умирать. Голоса исходили от объятых пламенем веток.

Сухие сгорали молча, их было не жаль, они бы все равно оказались в огне, если бы разломились. А вот новые побеги, цветущие, юные…

Недолго думая, я ринулась к стволу, чтобы сбить огонь хотя бы с некоторых веток. Руки обожгло так, что я закричала. Кто-то перехватил меня поперек туловища и потащил прочь.

– Проснись! Слышишь, давай же! – Хлесткий удар по щеке.

Я открыла глаза и увидела едва тронутое закатом небо. Попыталась сесть, руки отозвались резкой болью. Мель рывком подняла меня, подхватила, удерживая.

– Ты в порядке?

Несколько секунд я смотрела в ее лицо. Затем внимание привлекло что-то за спиной Мель.

Огненное зарево.

Горели шатры. Не только мой: целый ряд был объят пламенем, вверх поднимался черный дым. Кто-то закричал вдалеке. Кажется, от боли. Вскоре крик повторился, к нему присоединились другие голоса. Кто-то захрипел совсем близко, и я вздрогнула, словно очнувшись.

– Надо найти Диего.

– Нет, это опасно, – пальцы Мель впились в предплечье. – Давай уйдем подальше, мужчины сами разберутся. Они все знают и умеют, ведь у нас уже случались пожары.

Множество шатров были охвачены огнем, с каждой секундой дым распространялся, становился гуще. Мужчины уже должны были вернуться с охоты. Вывернувшись из рук Мель, я побежала к площади, где мы обычно собирались в вечерний круг. Где мог находиться Диего? Причастен ли он к пожару? Хотелось бы верить, что нет. Но надежды слишком мало, в глубине души я понимала, что, скорее всего, это его рук дело.

Чем глубже в шатровое поселение, тем сложнее было дышать. Едкий дым пек глаза, мне приходилось останавливаться, поправлять съехавшую с лица ткань, протирать глаза. Центральная улица была полна пустынников, люди пытались спасти из огня хоть какие-то вещи, некоторые старались сложить нетронутые огнем шатры.

Я свернула на боковую улочку, где дыма было меньше – короткий путь к площади. Несколько десятков шагов, и я на месте. Впереди, в просвете между шатрами, я увидела человека в огне. Он не метался, не катался по земле, чтобы сбить пламя. Шел медленно, а за ним тянулась колея черного обожженного песка.

Я бросилась вперед, но была сбита с ног. Кто-то навалился сверху, перехватил руки, вжал голову в песок так, что я стала задыхаться.

– Останься со мной, пожалуйста, – прохрипела Мель.

Я стала барахтаться, пытаясь освободиться. Но женщина схватила мою руку и вцепилась ногтями в обожженную кожу. Я взвыла от боли. Почувствовала, будто повисла на тонкой паутинке, которая вот-вот порвется под моим весом, а внизу – пропасть.

Едва удалось удержать ускользающее сознание. От дыхания Мель в ухе стало влажно.

– У меня больше нет сына. Я не хочу потерять еще и тебя!

На секунду хватка ослабла.

Я собрала последние силы, вывернула ногу под немыслимым углом, ударила. Не выбирая, куда придется. Женщина всхлипнула и обмякла. Я выползла из-под нее, кое-как поднялась на ноги, бросилась к Диего.

Первым, что я увидела, когда выбежала на площадь, были черные обугленные тела, над которыми вился дым. Упасть бы на колени, выплеснуть содержимое желудка, но рвать нечем, я не помнила, когда ела в последний раз.

Площадь заволокло дымом. Дышать получалось через раз, кожа вдруг показалась лишней, стала мешать. Картина перед моими глазами разбилась на фрагменты, я попыталась ухватиться за спасительную мысль: может, опять сон?

Обугленное тело. Чернеющий остов шатра. Человек в огне – мечущийся, воющий, катающийся по земле. Я едва успела отскочить.

И другая фигура – сильная, высокая. Прямая осанка, расправленные плечи, искры из раскрытых ладоней.

– Диего, – кричу я, но голос тонет в шуме. Лица в пламени не видно, но мне кажется, Диего услышал. – Подними руку, если ты меня понимаешь.

Миг – справа опаляет щеку, вспыхивает рукав, но я успеваю сбить пламя. Совсем рядом, чуть ли не под ногами – черная борозда, красный песок спекся, точно комки крови. А мне кричать захотелось от облегчения, ведь Диего поднял руку.

– Следуй за мной. Осторожнее.

Спина мокрая от пота, сзади идет жар, будто от огромной печки. Я увожу Диего дальше от шатров, мы огибаем поселение по широкой дуге.

Вскоре впереди становится различимым наш маяк – самый большой шатер, шатер Главного, а рядом с ним чернеет жук-повозка.

– Ты умеешь им управлять? – спросила я как-то раз у Диего.

– Я понимаю, как примерно устроен этот механизм, но ни разу не управлял. Главный никому этого не разрешает. – Видя, что я совсем приуныла, мужчина подмигнул: – Зато я умею открывать дверь.

Мы почти добрались, когда навстречу нам, наперерез, вышли четверо: Правая Рука, Сивый, Йолли и Ясви. У троих ножи, а у последнего – маленькие лезвия на веревочках. Диего рассказывал, это одно из самых опасных орудий пустынников. Оно позволяет не приближаться к жертве вплотную, не рисковать лишний раз, зато бьет смертельно.

– Сказочница, в сторону, – сипит Сивый. Тот, кто дал ему однажды имя, перепутал слова, и человек с вечно осипшим голосом получил конскую кличку.

– Нет. Пропустите нас, и мы уберемся отсюда. Больше никто не пострадает.

Короткое движение руки Ясви, свист разрезаемого лезвием воздуха – сбоку, совсем близко. Кажется, почти касаясь виска. Я обернулась: Диего