Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн
– Нет семьи, значит… крайне странно, крайне подозрительно.
– Мама! Ты же его совсем не знаешь, о-он и-и я-я… – Мона начала заикаться и тем самым предоставила матери возможность цокнуть языком.
– Мое дорогое дитя, ты ведь не думаешь, что я куплюсь на вашу маленькую выдумку, хм? – Ульрике сделала шаг к ней, и Мона попятилась, отчего врезалась в холодильник.
– Э-это не… не в-выдумка…
– Не бывает любви с первого взгляда. Это называют физическим влечением, и оно не годится для брака, поверь мне. Твой дражайший папочка этому лучшее доказательство.
Мона послала короткую молитву всем существующим богам, чтобы сегодня ее миновала красочная история матери о ее зачатии. Не хотелось бы выколдовывать сегодняшний день из памяти.
– Мне ты можешь сказать, дочка. Я тебя не понимаю. Если ты беременна…
– Да нет же!
И вновь Ульрике уставилась на нее широко распахнутыми глазами, зрачки дергались из стороны в сторону, как будто она искала что-то определенное. На Мону взирало чистейшее непонимание и пробуждало в ней странное упрямство.
– Почему ты считаешь, что мы тебя обманываем? – выпалила она, и на этот раз все слоги оказались на месте.
Мама глубоко вздохнула и пожала плечами:
– Ну, вот просто так появляется богатый привлекательный мужчина с роскошными автомобилями, костюмами на заказ, предположительно, с большими деньгами из-за границы и женится без раздумий ни с того ни с сего… – Ульрике небрежно махнула рукой сверху вниз, что тут же заставило Мону опустить на себя взгляд. Что-то внутри нее сильно сжалось, почти до боли.
– На мне? – тихо спросила она.
– Да, на тебе. Просто посмотри на себя. В татуировках с головы до пят. Дешевая рваная одежда, твой круг общения… А он, он из другого мира, ах, да что я говорю, это же разные измерения! Абсолютно другая аура. Мужчины вроде него… дочка, неужели ты ничему не научилась из всех своих книжек? Для них женщины – игрушки.
На это Мона не нашла что ответить. Параллель со скучающим богом, который только и ждал подобной возможности, чтобы наконец-то снова поразвлечься, была неоспорима. Но они с этим разобрались. О, как же она ненавидела то, что мама намеренно поковырялась в этой ране.
– Сама знаешь, сколько вранья расскажут тебе мужчины просто ради острых ощущений. А что еще остается тем, у кого уже все есть?
– Он бы никогда не стал мне врать, – упрямо засопела Мона. Ей так хотелось показать матери, как серьезно она настроена, и тем самым доказать самой себе собственные слова. Свое новообретенное доверие к Бальтазару она так легко не отдаст.
– Тебе двадцать пять лет… – начала Ульрике, однако Мона перебила ее словами: «Почти двадцать шесть». – Да, хорошо, дочка, тебе почти двадцать шесть. Работа у тебя чуть лучше, чем у уборщицы в музее.
– Я этому училась и получила степень…
– Конечно, конечно. Но разве его это интересует? Или его просто возбуждает то, что он с ведьмой? Я уверена, он в курсе твоей небольшой огненной проблемы?
Моне с трудом удалось открыть рот, она только кивнула. Общая неуверенность и спонтанное отсутствие уверенности в себе – как бы высоко она ни взлетала, что бы ни думала о себе, они снова и снова утягивали Мону в болото сомнений. И ни одному человеку не удавалось с такой легкостью сдернуть ее вниз, как матери.
Булькающий звук кофемашины завершил ужасный момент на кухне, и от на самом деле приятного аромата обжаренных и заваренных зерен Мону затошнило.
– Я важна для него, – прошептала она больше самой себе, чем маме, и да, она верила в эти слова. Злость на сомнения родителей четко продемонстрировала Моне, как сильно она доверяла Бальтазару, сколько он для нее значил. Ему и его циничному характеру она доверилась так, как никому прежде. Она думала, что полностью закрыта даже для самой себя, пока благодаря происшествию с договором он не распахнул ей двери в мир, который она так тщательно запечатала.
Он с улыбкой комментировал катастрофичные стороны Моны, узнал и полюбил ее без прикрас… и не только он. Борис, Бен и даже Бербель. Возможно, Мона не всегда выдерживала темп, но эта дружба была настоящей. Мона была важна для них и отвечала им взаимностью. Никто из них никогда не унижал ее в отличие от собственной матери.
С помощью друзей у Моны получится не отставать, сколько бы раз она ни падала лицом вниз. Ведь друзья будут рядом, чтобы помочь тебе подняться, не так ли? Она им доверяла… и доверяла Бальтазару.
Внезапно ее еще совсем недавно затуманенные страхами мысли прояснились, и Моне стало ясно, чего она жаждала. Она хотела этой жизни с ним, рядом с ним – рядом с богом. Возможно, для этого разговора еще слишком рано, Мона предпочла бы немного подождать, но, прежде чем она сможет полностью связать себя с ним, ей необходимо знать, куда приведет ее этот путь. В вечность? Или до конца ее дней?
Только если их представления смогут объединиться, она сумеет двигаться вперед и наконец достичь своих целей.
Ульрике еще говорила, однако Мона больше ее не слушала. А когда они уходили с кухни, она просто сверлила взглядом мамину спину и подавляла желание громко зарычать.
* * *
Бальтазар не понимал, как за несколько минут мог возникнуть такой хаос, и задавался вопросом, не являлись ли страховые агенты какими-то волшебными существами, учитывая, с какой скоростью здесь будто из ниоткуда возникли все документы Якоба.
– Так что, если у тебя когда-нибудь появится сад, ты сможешь потребовать возместить убытки за то, что твои растения пострадали от мороза, – взволнованно объяснял Якоб. У Бальтазара на коленях лежало несколько раскрытых папок с кучей договоров, напечатанных нереально мелким шрифтом, и когда Мона вышла из кухни вместе с матерью, то испуганно уставилась на него. Демон нервно усмехнулся и помахал ручкой в ладони. Он не был до конца уверен в том, что только что подписал.
– О, мы еще недавно застраховали все свои ключи, – затараторила Ульрике и поставила кофейник на стол. – Причем не только для входной двери, а на все, что есть в доме. Просто невероятно, что об этом всегда забывают. Да уж, а что делать, если ключ от подвала потеряется?
– Звучит исключительно, – пробормотал Бальтазар, взгляд которого был прикован к беспорядочным строкам документов в его руках.
– А-а-а… понимаю! Исключительная страховка ключей! – Якоб от всей души засмеялся и, перегнувшись через низкий журнальный столик, толкнул Бальтазара в бок, в результате чего архидемон в недоумении взглянул на него. Отчим Моны целиком и
