Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн
Внезапный приступ кашля Якоба превзошло только энергичное размешивание кофе, которое отражало чувства Ульрике лучше, чем ее лицо. Она без единой эмоции смотрела на Бальтазара, который смущенно прочистил горло. Очевидно, дерзкий юмор демона постепенно пробивался сквозь идеальный фасад зятя.
– Потому что… мы его взяли напрокат. Взяли напрокат на фестивале. Платье, – добавил он, и за столом прозвучало два искусственных «Ахахаха», в то время как Мона еле изобразила улыбку. Что-то внутри нее умерло.
– Во всяком случае, появились документы, с которыми мы могли пойти в ЗАГС, если бы серьезно собрались пожениться. Это стало неожиданностью, но идея нам понравилась… она показалась нам правильной. Так что мы решили скрепить наш договор и записаться в ЗАГС. Все происходило в спешке, признаю, но… Мы схватили дьявола за рога и осмелились это сделать, – у него на губах заиграла многозначительная улыбка. И опять тот же влюбленный взгляд, отчего она мгновенно растаяла в его лжи. Безобидная история любви, как будто только из сказки, которую демон завершил, поцеловав Мону в щеку.
– О, скажи-ка, это работает? – выпалил Якоб и хлопнул в ладоши.
– Что? – растерялась Ульрике.
– Ну, насчет законности. Пожениться просто так, в шутку, искушение, почти соблазн, а потом, когда ты уже сказал «да», приходят бумаги. Кто тогда снова скажет «нет»? Это… гениально! – завизжал он на удивление высоким для мужчины голосом. – Рике! – развернулся отчим Моны к жене. – Ты ведь всегда продаешь свои украшения на средневековых ярмарках!
– Целебные ожерелья, – исправила она, подозрительно прищурившись и слегка выдвинув вперед подбородок.
– Представь себе, я… на троне. На постаменте. В короне и со всеми остальными причиндалами. Потом я оглашаю модели страхования на пергаменте. Просто как сувенир! А через неделю звоню в дверь людям и протягиваю им настоящий контракт. А немец никогда не скажет «нет» у двери. О-о-о, какая возможность, – у него в глазах сверкала не радость, а денежные знаки.
– Якоб! Ну серьезно! – мама Моны со вздохом покачала головой.
– Но…
– Довольно!
Он тут же смолк, откашлялся и снова переключился на главную тему.
– М-да, э-э-э… что ж… экхем! Но вы живете не вместе? – уточнил Якоб. Хоть он и вырастил Мону, все равно не осмеливался вести себя слишком уж по-отцовски. Они всегда относились друг к другу как друзья, и Мона невероятно ценила это отношение, поскольку Ульрике вполне хватало, чтобы заменить отсутствующего папу, дюжину бабушек и дедушек и тридцать пять кузенов и кузин.
– С этим мы хотим еще немного подождать. У нас ведь полно времени, верно, Мона?
Та моментально кивнула, уголки ее губ дернулись вверх.
– Ах, кофе кончился! – громко объявила Ульрике и резко встала. – Мона, дочка, будь так добра, помоги мне, ладно?
– Эм, э-э… о’кей!
Нахмурившись, ведьма наблюдала, как ее мама забрала со стола все еще наполовину полный кофейник и торопливо ушла с ним на кухню. Противоречить таком тону она не могла и, немного выбитая из колеи и сильно испуганная, тоже поднялась. Она неуверенно бросила взгляд на Бальтазара, который явно различил в ее глазах крик о помощи, однако мог лишь пожать плечами и кивнуть. Так что Мона последовала за матерью в просторную кухню загородного дома, которая, конечно, знавала лучшие дни, но потертая краска придавала пестрому хаосу из трав, камней, ключей и горшков определенный шарм. Здесь уже стояли все ингредиенты для сытного ужина, а на плите кипело рагу.
Ульрике подошла к кофемашине и немного повозилась со множеством кнопочек и рычажков. Это устройство стояло у них целую вечность, и тем не менее маме всегда удавалось обнаруживать новые способы заваривания кофе, ни один из которых не был указан в инструкции.
– Ты видишь где-нибудь эту штуковину? – спросила Ульрике, и Мона потянулась к крышке насадки для фильтра. – Спасибо. И поставь молоко вспениваться.
Привычный процесс, и Мона тут же сунула нос в холодильник, который как обычно морозил слишком сильно. Холод принял форму небольшого облачка, однако неожиданное охлаждение помогло нервам Моны. В целом пока этот день она выдерживала на удивление хорошо, обычно в родительском доме руки у нее горели почти все время, но до сих пор ее мать выглядела вполне довольной.
– А он… очень милый, этот Бальтазар, – заметила Ульрике с легким пренебрежением, как если бы оценивала новую смесь для выпечки. Значит, все-таки нет. Мона почувствовала, как вспыхивают ее огненные силы, но благодаря второму договору все ограничилось отказом зажигания. К сожалению, ее нервы это от сгорания не спасло.
– Эм, да… такой… такой он и есть, разве нет? – выдавила она.
Мать повернулась и одарила ее критичным взглядом, мастерством которого владели только родители. Ее глаза внимательно изучали Мону поверх очков, а от беспокойства отчетливо проступила морщинка.
– Он богат, не так ли? Эти вибрации. Я чувствую. Такая низкая частота декадентской роскоши… действительно, нет-нет, по-настоящему богат.
Интересно, она уловила эти вибрации от бриллиантовых колец у него на пальцах, от костюмов на заказ или «Церберседеса» на подъездной дорожке?
– Эм… мама, ну… – начала Мона.
– Вы составили брачный договор?
– Н-нет? – пискнула она в ответ и от шока так сильно закрыла дверцу холодильника, что хлопок эхом разнесся по кухне. Ведьма быстро поставила бутылку молока на столешницу.
– Что? Правда не составили? – И без того обеспокоенно сдвинутые брови подпрыгнули до линии волос, как будто она не поверила ни единому слову Моны.
– Нет! И э-это даже не обсуждалось, – через запинку откликнулась та, одновременно спрашивая себя, почему, кстати, нет. Хотя да, они и не могли развестись. С другой стороны, если бы когда-нибудь нашлась лазейка или изменился порядок… если он захочет развестись, Мона внезапно станет очень обеспеченной женщиной. Странно, что он об этом не подумал. Впрочем, Бальтазар часто говорил, что деньги для него мало что значат, они просто у него есть.
– Неслыханно. Возможно, он совсем не так богат. Весьма вероятно. Или нечист на руку. Наверное, ему пришлось сочинить хорошую историю… о-о-о, может быть, тут все как в детективах, он получит наследство, только если женится! Да! Точно, вот откуда эти низкие вибрации! Ха, нет-нет-нет, где маятник… – она лихорадочно обшарила необъятные карманы цветастого домашнего халата.
– Эм… это… я думаю, это… вряд ли, – заикаясь, произнесла Мона, у которой путались мысли.
– А что по этому поводу говорит его семья?!
– У него… у него ее нет. – Мона сделала небольшую паузу и задумалась, как это объяснить, а потом добавила: – Больше. – По меньшей мере, это правда. Разве что однажды к ней на порог заявится Большой взрыв и захочет поговорить с невесткой. С учетом того, как сейчас протекала жизнь Моны,
