Быть нормальным - Лика Русал

– Теперь повеселимся, – пробасил порядком надоевший мне санитар. Я так и не узнал его имя, а надо бы. Я должен знать, кого проклинать в следующий раз наравне с этим Константином Егоровичем. – Девчонка ничего так, миленькая, даже жалко как-то, – добавил он.

– Прекратите! – Я попытался дёрнуться, но не смог сдвинуться и на миллиметр. Зоя застыла такой же статуей, прикованной к своему стулу рядом со мной. Только дорожки слёз продолжали свободно стекать по её щекам и подбородку.

– Не надо… – то и дело всхлипывала она. – Не надо…

Главврач, не отрываясь, смотрел в монитор. Его пальцы забегали по клавиатуре, вводя какие-то команды. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь бормотанием Зои и моим тяжёлым дыханием. Я чувствовал нарастающую панику. Страх сковал всё тело, парализовав волю. Раньше я часто смотрел фильмы ужасов, посмеиваясь и заедая несуразные сюжеты попкорном или же тривиальными бутербродами со шпротами (помню, такие всегда делала мама по праздникам). Эти фильмы казались мне плодом слишком больной фантазии, замешанной на варварских методах медицины прошлых столетий. Но теперь я сам стал героем такого сюжета… И смеяться больше не хотелось.

Внезапно из динамиков, расположенных по углам комнаты, раздался тихий, монотонный гул. Он постепенно усиливался, проникая повсюду. Я ощутил, как что-то меняется внутри меня. В голове начали всплывать обрывки воспоминаний, странные, чужие образы. Я видел себя в разных местах, в разных ситуациях, но словно смотрел фильм – я не помнил этого. Вот я сижу в таком же кресле, но в другой пижаме, и прядь волос, которая падает на мой лоб, кажется более длинной. Образ плывёт, меняется, и я словно сижу в столовой клиники, разговаривая с какой-то светловолосой девушкой. Её глаза напоминают тёмную листву, а два колечка пирсинга в крыле носа и татуировки в виде роз на ключицах добавляют образу бесшабашности. Девушка не обращает внимания на свой остывший обед, строча какие-то стихи на обрывке салфетки, и изредка отвечает на мои вопросы невпопад, словно находится где-то далеко. Не здесь. Не со мной… – Кто она? Почему я вижу нас вместе? Ведь этого никогда не было… – И снова я вижу череду совершенно разных видений, они сменяются столь стремительно, что каждый раз мне удаётся запомнить всего один-два образа, а после бегут вновь, смазываясь чувством страха и боли.

Гул усиливался, и видения становились всё ярче и отчётливее. Моё сознание, казалось, распадалось на множество осколков. Я пытался сопротивляться, удержаться за свою личность, но это казалось невозможным. Продолжая тонуть в этих картинках, я старался хотя бы не забывать делать вдохи.

В какой-то момент что-то внутри меня словно щёлкнуло. Все видения исчезли, гул прекратился. Опустошённость, но в то же время умиротворение опустилось на воспалённый разум. Я больше не боялся. Я просто был. И вдруг я увидел Зою. Она смотрела на меня, и в её глазах я увидел тот же самый ужас, который испытывал ещё несколько минут назад. Но теперь этот ужас был направлен на меня.

– Ты тоже это видел? – одними губами, потрескавшимися и ещё более искусанными, спросила она. – Там была я… другая.

В горле пересохло. Стараясь сглотнуть вязкую слюну, я собирался изобразить кивок, но лишь сильнее вжался в ремень. Чтобы ни происходило, но мне это не нравилось. Предполагая, что на этом эксперименты закончены, я уставился на Константина Егоровича, будто желая первым заметить знак отпустить нас. Но я ошибался. Наивный придурок.

– Ну что ж, а теперь приступим к самому лечению, – безэмоциональным, сухим тоном произнес он и нажал какую-то кнопку.

Разряд тока, теперь проникающий под кожу через множество присосок, установленных на лбу, груди, руках и ногах, казался всё таким же острым, как и тогда в ванне со льдом, но более резким, точечным.

Я зажмурился, чувствуя, как тело сводит судорогой. Мышцы неконтролируемо дёргались, а в голове вспыхивали калейдоскопические узоры, не имеющие ничего общего с прекрасным. Это было похоже на пытку, на изощрённое издевательство над моей сущностью. Боль пронзала каждую клетку, заставляя кричать, но крик застревал где-то в горле, не находя выхода.

Зоя испытывала то же самое. Наши взгляды встретились на долю секунды, и в её глазах я увидел отражение своей агонии. Мы были связаны этой болью, так же сильно, как и нашей общей болезнью. Болезнью ли… Я не знал, что они пытаются сделать с нами, но точно понимал – это не лечение. Это что-то другое, призванное сломать нас.

Сознание ускользало, растворяясь в потоке боли и страха. Я пытался ухватиться за что-то реальное, за воспоминания, за образы близких, но они казались слишком зыбкими, как стёртые следы от пара на стекле ванной комнаты. Оставалась лишь боль, всепоглощающая и невыносимая.

И когда я уже был готов сдаться, когда казалось, что больше нет сил сопротивляться, разряд прекратился. Я обмяк. Воздух обжигал лёгкие, со свистом выходя сквозь плотно зажатую челюсть, но я был жив. Пока что.

Я снова посмотрел на Зою. Мы выжили.

Нас растащили по палатам. Именно «растащили» – как мешки с гов… ладно уж, просто мешки, – ведь передвигаться самостоятельно ни я, ни Зоя не могли.

Скоро новый день. Я уже вижу лучи зарождающегося рассвета. И мне страшно.

Единственное, что я захотел и смог сделать – запечатлеть тот самый яркий образ. Ту девушку.

22 июня 2016 года

Зоя нашла меня перед завтраком. Я настолько погрузился в мысли о вчерашних образах, всплывших в сознании во время того издевательства, именуемого здесь лечением, что едва не подпрыгнул, услышав ее голос:

– Ты никогда не думал, что действительно болен?

– Зоя? – Я смотрел на то, как она нервно теребит край больничной рубашки, как старательно смотрит в пол, будто бы боясь встретиться со мной взглядом, и не понимал, что в ней изменилось. – Как ты?

Проигнорировав мой вопрос, девушка потерянно заговорила:

– Эти образы. Вчера… Ведь у нормального человека так не бывает? Почему я видела то, что со мной не происходило? – Зоя принялась заламывать пальцы, нервно поглядывая по сторонам. Ее голос стал тише, когда она зачастила вопросами: – Почему? Там была я, но нет… Так не бывает, да? Это она? Шизофрения? Они нас вылечат? Помогут?

– Стой, – я подхватил ее ладони, стараясь успокоить, – да стой же ты! Ты не больна. – Поймав ее загнанный взгляд, я с удивлением уставился в будто бы выцветшие, лишившиеся медовой теплоты глаза. – «Почти как у меня», – пронеслось