Школа дорог и мостов - Тамара Витальевна Михеева
– Дай мне знак, что я нужна тебе, что я та, которую ты ждал. Ты помогал мне во всем, ты жалел меня, ты меня понял…
И бог ответил.
– И почему ты так решила? – услышала она вкрадчивый голос.
Анилу не вскрикнула, не вздрогнула, она так давно этого ждала, что даже не очень удивилась.
– Но как же иначе это все могло произойти? – только и спросила она.
– Как угодно. Катлон и правда мог упасть и удариться, да и Румисор – утонуть. Такое случается, особенно с не в меру резвыми мальчиками. Пафидес не выдержал и сам шагнул из окна – это был его шаг, его слабость, слабость измученного страхами впечатлительного ребенка. А вот дворец подожгла ты. Отца убила – ты. Отдала приказ сжечь ни в чем не повинных людей, зная, что мать не бросит больного Катлона, а с ним ей не выбраться, – тоже ты. Это твои решения. Твой выбор. В тебе столько силы! Надо просто правильно ею распорядиться. Хочешь бессмертия? Хочешь всевластия? На Суэк выдвинулись войска северного императора, который сокрушил все народы, что окружали его империю. Он подомнет под себя и Суэк. И только ты сможешь спасти эту землю, этот храм, меня и себя.
– Как это возможно?
– Возможно. Надо просто пойти еще дальше, чем ты уже шагнула. За пределы этой жизни, за пределы возможностей обычных людей – и чуть-чуть изменить мир.
Анилу даже не стала отвечать. Ведь он бог, он и так знает, что она согласна. Бог вел ее, вел всегда, он держал ее за руку и во всем помогал. Думать иначе – святотатство. Кто мы такие, чтобы решать, жить человеку или нет? Только тот, кто держит в своих руках нити наших судеб, может это решить, а мы – лишь орудие. Он действует через нас. Меч получается, когда по куску железа бьет молот, но ведь не его все зовут кузнецом.
– Я просто твой молот и твой меч, – прошептала она.
– И моя новая вечная и верная жрица.
Анилу подтащила к огненному круг скамейку, установила на ней прялку, а потом наклонилась к огню, опустила в него руку, сцепила зубы от боли, но ухватила пылающий ком, пристроила его на пустую лопаску и села прясть нить своей новой жизни, смысл которой теперь и навсегда будет в служении суровому и вечному богу Семипряху, который ничего не дает просто так.
Где-то в недрах храма в своей келье умирала старая жрица. Сердце прихватило внезапно, будто в него вставили ледяную иглу. Она чувствовала, что умрет уже сегодня, и голова ее пылала от ужаса – она знала, что ее место займет та, кто жаждет власти больше всего на свете. И это было страшнее смерти.
Провал
И вот я вскакиваю с постели, бегу по темным коридорам ШДиМ, браслет на руке нервно попискивает, и горят, поторапливая, на его экране буквы: «Срочно ко мне», и сейчас я как никогда остро чувствую, что увязла в этой истории слишком глубоко и мне не выбраться без потерь.
Я вернулась в ШДиМ и не находила себе места. Я не могла понять, что со мной, не могла ни на чем сосредоточиться, меня съедала какая-то тоска и вместе с тем нетерпение. И вот – этот срочный вызов.
Мельком смотрю на браслет – три часа ночи. Алехин никогда не вызывал нас к себе ночью, никогда! Уже около самого его кабинета я чуть не врезаюсь в Кира – он запыхался от быстрого бега, и его браслет тоже тревожно мигает. Тут только понимаю, что мы оба в пижамах, и – пофиг. Кивнув друг другу, вваливаемся в кабинет директора ШДиМ. И одинаково замираем.
Потому что в кабинете не только Алехин. Расставив длиннющие ноги, в кресле сидит Савва. На свитере крупной вязки – значок целителя.
И что я сделала первым делом? Да просто обняла его! Я ужасно соскучилась, я страшно обрадовалась, и вообще – как хорошо, что он здесь!
– Не смог найти там булочки такого уровня вкусноты? – спросила я, чтобы скрыть неловкость.
– Ага. Ну и понял наконец, что вам тут кранты без меня. Носитесь по ночам в пижамах…
Мы все рассмеялись, даже Алехин, хотя выглядел он неважно. Будто после долгого путешествия с большой разницей во времени и тяжелой физической нагрузкой. Пока я его бесцеремонно разглядывала, он подошел к столу и достал из ящика книгу истин.
– Ребята, – сказал он. – Все очень плохо.
Он открыл книгу (кажется, это та, из Рилы): на каждой странице черными буквами было написано: «Надо спасти Мию». Кто это написал? Что он может знать про Мию? Почему надо спасать?
– Что с ней?!
– Не кричи, – поморщился Кирилл.
– Разве я кричу?
– Еще как.
– Если мы второй раз ее бросим… – начала я.
– Мы ее не бросим, – твердо сказал Алехин.
– Мы и в первый раз ее не бросили! – тут же взвился Кир. – Дракона, знаешь ли, трудно догнать.
Я только плечом дернула. Я совсем не про дракона, и он об этом знает. И знает, что я знаю, что он знает. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
– Так, – сказал Савва и поднялся из кресла. Я с удивлением поняла, что он сильно вырос: теперь я едва ли доставала ему до груди. – Давайте рассуждать логически. Мия должна была отправиться в дом к вашей бабушке, чтобы та обучила ее ремеслу пряхи.
Алехин кивнул.
– Но к ней она не попала, потому что…
– Я не знаю. Никогда такого не было. Я даже не думал, что такое возможно, хотя теоретически это возможно, и мы предупреждаем старшеклассников и учим, конечно, а я… я отправил неподготовленного ребенка неизвестно куда и…
Мне показалось, что он сейчас расплачется.
– Ну, Мия не такая уж и неподготовленная, – пожал плечами Кир. Какой-то он стал циничный и непрошибаемый. – Она подружилась с тулуктом, летала на драконах, пережила ливневую неделю, нашла дорогу в ШДиМ… С языками могут быть, конечно, проблемы, она так и не одолела плеер Эмили.
– Это не самое страшное, – покачал головой Алехин. Он уже взял себя в руки и снова говорил спокойно. – Она попала в междумирье – вот в чем беда.
– И чем это грозит? – спросил Савва.
– По-разному, – не стал вдаваться в подробности Алехин, но
