Ночная охота - Александра Кристо
Верховный Бог указал на меня. В его глазах сгущалась тьма.
– А сейчас помоги нам прикончить монстра, пока она еще больше не осквернила это место.
Сайлас – Эйон – кивнул.
Его божественная природа вновь повергла меня врасплох, когда он нагнулся за кинжалом, некогда служившим нам обоим. То был его первый подарок, который я хотела отдать назад, чтобы Сайлас вернулся ко мне целым и невредимым.
Он поднял его с пола.
– Это не ты, – возразила я, пятясь в ответ на его приближение. – Я знаю, какой ты, и ты не хочешь убивать меня.
– Ты ничего не знаешь о том, что он хочет, – рявкнул Скотади.
Эйон, Бог Вечности, крутил в руках кинжал.
– Сайлас…
– Меня зовут Эйон, – прервал он, напрягая челюсть на каждом слове.
Верховные Боги выглядели довольными, их улыбки были идеальным отражением друг друга.
Рядом с ним не мигая стояли остальные Речные Боги и ждали приказаний.
– Я сын Верховных Богов, – во всеуслышание произнес Эйон. – Брат Речных Богов и страж Вечности.
Он помедлил, ласково улыбаясь.
– Но что самое главное, – продолжил он. – Я всегда буду союзником злокозненных монстров.
Он быстро перекинул мне кинжал, и я со вздохом удивления поймала его на лету.
Высокомерная легкость в движениях Сайласа вдруг сменилась знакомой упорядоченностью. Он затянул галстук и подмигнул мне.
– Что ты делаешь? – возопил Скотади.
– Заканчиваю то, что начал, – ответил Сайлас, поворачиваясь к ним лицом.
Он шагнул в мою сторону, протянув руку.
Я потянулась к нему в ответ, и наши пальцы переплелись, а грубая кожа на его костяшках принесла привычное облегчение.
Глаза Скотади округлились в осознании предательства. В этот самый момент в стене за спинами Речных Богов возникла и распахнулась еще одна дверь.
К моему удивлению, в комнату ворвались Тристан с Силлианом. В каждой руке они держали охапку лепестков ириса, подобных тому, что оставил мне отец.
– Мы достали их! – выдохнул Тристан, протягивая лепестки Сайласу. – Мы что-то пропустили?
– Люди? Здесь? – закричал Скотади. – Что все это значит?
– Я же сказал вам, – ответил Сайлас.
Его рука еще крепче сжала мою.
Он пришел за мной.
– Я должен исправить серьезную ошибку, – сказал он. – Ведь в первый раз я позволил вам победить.
Тогда вперед вышел Тентос, держа свою пепельную косу как копье.
Стоило Сайласу кивнуть, как Бог Смерти замахнулся косой и, провернув ее в воздухе, полоснул лезвием прямо поперек горла отца.
39
Сайлас
Скотади поймал лезвие прежде, чем оно успело рассечь шею до конца. Коса брата вошла Верховному Богу в горло, застряв между костями и плечом.
Исорропия испустила крик такой силы, что снесла со стен все шары.
Скотади вытащил из шеи косу и выбросил руку вперед. Его ладонь ударила брата в лоб.
Тентос пролетел через всю комнату.
– Сейчас! – в гневе завопила Фирия.
Взяв в руки лук, она зарядила в него пылающую стрелу из колчана на спине.
Оружие Богов.
Лезвия и доспехи, как и мой кинжал, были выкованы здесь, в Оксении, и впитали в себя саму божественную сущность, чтобы защитить своих хозяев от любых созданий. А теперь собственное оружие обернулось против них самих.
Когда Кайна пронеслась вперед, направив свой пропитанный слезами топор на глотку Имеры, я повернулся к Атии.
– Беги к шарам, – скомандовал я, хватая ее за плечи. – Ты должна выпустить пленников. Используй лепестки. Тристан с Силлианом все объяснят.
Я снова стал следить за битвой, но Атия в недоумении покачала головой.
– Это ты объясни, – потребовала она, привлекая меня к себе. – Как такое возможно, Сайлас? Ты… Ты Бог.
Я покачал головой. У нас не было времени. В этот момент Имера перехватила в воздухе топор Кайны, готовясь вспороть моей сестре живот.
– Сайлас, – не отступала Атия, пока мои сестры и брат сражались от моего имени. Все члены моей семьи пытались переубивать друг друга, готовые до последнего защищать собственные версии мира. – Кто ты такой?
Я вздохнул и прижался к ней лбом. То был краткий миг нежности, в котором я так хотел остаться навечно.
– Я твой, – на одном дыхании произнес я. – Твой и только твой. А теперь иди!
Я оттолкнул Атию и ринулся в бой, сваливая мою мать Имеру на землю.
Она зашипела.
Когда Богиня вновь потянулась к топору Кайны, я с силой наступил ей на запястье.
Ее кости захрустели, точно мнущаяся бумага.
– Закончи это, – обратился я к Кайне. – И сделай все быстро.
Сестра кивнула, но, когда она склонилась над телом нашей второй матери, в глазах у нее стояли слезы.
«Это необходимо, – сказал я самому себе. – Они не прекратят терроризировать оба наших мира, если мы первыми их не остановим».
Они не умеют прощать. Они беспощадны.
И я на собственной шкуре испытал созданные ими ужасы.
Краем глаза я заметил Тристана и Силлиана, сгрудившихся вокруг Атии. Они делили между собой лепестки священного ирисового дерева, собираясь разбить шары со стен.
Когда Атия произнесет магические слова, а Тристан с Силлианом выучат их, они вместе освободят каждую душу, запертую внутри этого места, что в первый раз не удалось сделать мне.
Я заметался от звуков сталкивавшихся кос и стрел, пронзавших камень. Фирии с Тентосом удавалось сдерживать Исорропию, но Лахи осталась один на один с нашим отцом.
Он схватил ее за волосы и толкнул в каменную стену.
Ее кровь залила не разбитые пока шары.
Я бросился к сестре, внутри меня кипела ярость. Я не позволю отцу уничтожить ее так же, как он пытался рассправиться со мной.
Бросив сестру на пол, совсем как тряпичную куклу, Скотади злобно уставился на ее крошечное тело. Утренняя звезда, подаренная Лахи в детстве, лежала у ее ног, и я едва успел добраться до нее, когда отец схватил сияющее светило и запустил его высоко в воздух.
Я заблокировал его удар, ухватив рукоять до того, как шипастый железный шар раздробил бы голову сестры надвое.
Вырвав оружие из рук отца, я уже замахнулся над ним, но Скотади вовремя отпрыгнул в сторону.
Шипы пронзили его рубашку, но промахнулись, не задев мраморную кожу.
Лахи вскочила на ноги, светлые волосы были забрызганы кровью.
– Я могу заставить тебя все забыть, Отец, – взмолилась она. – Могу избавить тебя от ненависти и вселить умиротворение. И все снова станет как раньше, как было до начала времен.
– Глупое создание, – ухмыльнулся Скотади. Он молниеносно выхватил утреннюю звезду из моей руки. –
