Ночная охота - Александра Кристо

– Но взгляни на мир, который ты для меня открыла, – вдохновенно заговорил Тристан, проводя рукой вокруг нас. Секунду спустя он поморщился. – Ну ладно, это место – не самый удачный пример, но ты меня поняла. Монстры, магия и Боги. Атия, я изучал их всю свою жизнь, не зная, что правда, а что вымысел, но надеялся, что однажды сумею это выяснить и исследую скрытый мир вокруг нас.

– Все это ужасно сентиментально.

Тристан прыснул.

– Тогда просто напомню, что мы с моими книгами спасли тебе жизнь, – гордо сказал он. – Без меня ты бы пропала.

Силлиан ткнул его в бок:

– Она пропала бы без меня и моих криков банши, которые нас всех выручили.

– Я бы пропала без всех вас, – улыбаясь, покачала я головой.

– Без нас всех? – уточнил Силлиан.

Его глаза метнулись к Сайласу.

– Без вас обоих, – поправилась я.

Силлиан и Тристан обменялись взглядами, которые я предпочла проигнорировать.

Сайлас пробыл без сознания бо`льшую часть нашего пути. Если бы я не знала, что случилось, и могла не обращать внимания на кровь, пропитавшую его костюм и запятнавшую некогда безупречную белизну рубашки, я бы легко поверила, что он просто спит.

Он выглядел умиротворенным и прекрасным.

Я злилась на себя за эти мысли, но ничего не могла поделать.

Боги, каким же он был красивым. Стоило его губам разойтись в сонном вздохе, как мое сердце подпрыгивало, возвращая меня в тот миг у водопада. Его руки на моих волосах и мое имя, слетевшее с его губ, словно вздох, за секунду до того, как он притянул меня к себе. Недостаточно близко, ничего похожего на настоящую близость, и все же так близко, как никогда раньше.

Во мне бушевал голод – я жаждала его. Меня влекло к этому бессмертному парню, сотворенному Богами, который каким-то образом понимал меня лучше, чем кто бы то ни было до него.

Не утихший пока гнев приказывал обо всем этом забыть, вытащить кинжал, висящий на моем поясном ремне, и вонзить лезвие Сайласу в грудь в наказание за предательство.

Вместо этого я вытянула руку и убрала прядь волос с его влажного лба.

Я беспокоюсь о тебе больше, чем за кого-либо и за что-либо.

Это были слова Сайласа за миг до того, как я приставила лезвие к его горлу и призвала на помощь каждую капельку своей силы, чтобы удержаться и не перерезать ему артерию.

Сколько правды было в этом признании?

И что из произошедшего между нами на самом деле было значимым для него?

Я знала, что ответственность за смерть того человека лежала на мне независимо от того, как сильно Сайлас вмешался в ситуацию. Но осознание правды не становилось от этого менее болезненным.

Вестник подверг опасности Тристана, надеясь, что это придаст мне решимости и я помогу ему избежать его участи.

Он позволил Богам манипулировать нами обоими.

Но хуже того, он мне лгал.

– Нам еще долго плыть? – спросил Харона Силлиан.

– Время изменчиво, – проводник даже не повернулся в нашу сторону. – Может, еще ночь и один день.

Я выругалась.

А если Сайлас так долго не продержится?

– Как же вы умудряетесь переправлять все души мира, раз это занимает столько времени? – съязвила я.

– Меня много, – ответил Харон. – Я все.

Тристан в изумлении выгнул бровь:

– Получается, проводников много?

– Есть только я, – расплывчато пояснил Харон. – И меня бесконечное множество.

Я бросила на проводника злобный взгляд, борясь с порывом выхватить весло и треснуть его по голове. Должно быть, Харон и Хранитель Архива – лучшие друзья.

– Атия?

Сайлас вздрогнул, запрокинул голову и заморгал глазами.

На его лице отразилось сильное беспокойство. Впервые за все время нашего знакомства Сайлас выглядел слабым, а это явно не лучшее самочувствие, когда вот-вот собираешься вторгаться в страну Богов.

– Ты пока не истек кровью до смерти, – обрадовала его я. – Так что твоему бессмертию, кажется, удалось выстоять против смертоностных способностей Эвриномоса.

Сайлас выдавил из себя смешок, но его пробила дрожь.

– Атия, – вновь позвал он.

– Ты перестанешь постоянно вот так произносить мое имя? – буркнула я, не в силах выносить уязвимость, сосредоточенную в его голосе. Я сглотнула, пытаясь избавиться от сухости, сковавшей горло. – Ну что?

Сайлас улыбнулся.

– Ты всегда такая неприветливая, – сказал он. – Я говорил, что мне больше всего хочется поцеловать тебя, именно когда ты хмуришься?

Я раскрыла рот от удивления:

– Ты…

– Мы прибыли, – объявил Харон.

Я резко обернулась к старику:

– Я думала, вы сказали, что это будет днем?

Он пожал плечами:

– Я же сказал, время переменчиво. Возможно, так оно и было.

Я ступила на голую землю в закутке, где кончалась вода и прорезала носом берег наша лодка. Это место переходило в пустырь, вокруг которого текли реки Богов. Они расходились в стороны, как ветви дерева, и, подобно венам, пульсируя и клокоча, гоняли по себе жизненные силы.

Вот и Река Смерти, принадлежавшая Тентосу, чернее ночи, с сияющими звездами, завязшими в ее водах. Она текла медленнее других, лениво просачиваясь по руслу. Я увидела и Реку Забвения Лахи, затянутую облаками и утопавшую в густом тумане. Рядом была и Река Печали Кины, чьи воды состояли из слез и звучали как рыдания, ударяясь о берега.

Пока не было видно Реки Вечности, но хорошо заметна Река Огня – самая дальняя от нас. Она шипела и пузырилась, а с поверхности валил дым.

Последний портал в Оксению, который лишь достойные могут пересечь, не опасаясь сгореть дотла.

Я буду вполне достойна, когда прикончу Тентоса и присвою его силы.

Я нахмурилась.

Внезапно я кое-что осознала.

Среди пламени и слез реки пустели. Не было ни Богов, ни стражей. Ни Фирии, охранявшей свою Реку Огня, ни Кины подле Реки Печали. Ни Лахи или Тентоса. Эти воды были заброшены.

– Сбежали, – сказал Харон. – На безопасные земли Оксении. Возможно, они знали, что вы идете.

Трусы.

– А где Река Вечности? – спросила я, оглядывая пустошь, развернувшуюся перед нами. – Я не вижу ее среди остальных.

Харон посмотрел на меня, и в его взгляде мне привиделся редкий проблеск сочувствия.

– Это все, – сказал он, указывая на впадину. – Все, что осталось от вечной реки.

Я побледнела.

Тиа говорила о реке, которая начала иссушаться со времен падения Эйона в великой войне… Но не настолько же.

Углубление перед нами потрескалось от засухи, не видно было ни капельки. Длинное русло реки прокладывало себе путь веками, а теперь на его месте осталась лишь смесь песка и грязи, легко разносимая ветром.

Мой отец рассказывал мне о Реке Вечности. О том, как ее воды переливались