Ночная охота - Александра Кристо

Крови не было. Я облегченно вздохнул, но это мгновение мне дорогого стоило. Прежде чем я осознал происходящее, Эвриномос выкрутил уцелевшую руку назад, нацелившись на меня острыми как ножи когтями.

Миг, и эти острия прошлись по моему животу.

Тварь вспорола меня, как грейпфрут, провернув руку, чтобы перемешать все мои внутренности.

Я едва мог вздохнуть от нахлынувшей боли.

Все, что я слышал, – собственное имя, которое прокричала Атия перед тем, как Эвриномос выбросил меня в реку потерянных душ.

32

Сайлас

Меня захлестнуло потоком мертвецов.

Их руки цеплялись за лодыжки и тащили мое тело на глубину реки, ставшей для них тюрьмой.

Мой рот наполнился водой, соленой и с привкусом пепла. Я попытался выплюнуть ее, но только подавился.

Внезапно все вокруг меня окрасилось в алый цвет – это дали о себе знать раны. Мертвецы спешили поживиться моей кровью. Она привлекала их, словно акул.

Я видел, как на суше Эвриномос сцепился с Атией. Его когти рывками вздымались вверх и наносили удары, от которых она едва успевала уворачиваться, пока наконец монстр не нацелился ей прямо в грудь.

Он мог прикончить Атию прямо на моих глазах.

Я завертелся под водой, с каждым толчком раны кровоточили все сильнее.

Но я не переставал двигаться, даже когда моя нога запуталась в гуще трупов. Я посмотрел вниз и увидел их, длинные белые тени, растянувшиеся в потоке. Их рты были распахнуты в бесконечном тоскливом крике.

Они тянули меня к себе, все ближе и ближе.

Я перестал различать очертания Атии на поверхности.

Только не это.

Если она умрет, то и та человеческая часть меня, что входит в мою бессмертную сущность, умрет вместе с ней.

Это я виноват в том, что Атия стала уязвимой.

Это я виноват, что она в опасности.

Я отбивался, но хватка мертвецов оказалась сильнее.

А если они чувствуют, кто я и что натворил? Неужели я настолько окутан смертью, что они могли принять меня за своего?

Я поплыл вверх, изо всех сил отбиваясь от них, спеша на помощь к Атии. Каким-то образом мне удалось высунуть руку на поверхность – мои пальцы коснулись кромки воды.

«Атия, – мысленно взывал я. – Атия, Атия, Атия».

С очередным моим рывком души завывали все громче, и с каждым разом кровь выливалась из меня с той же силой, с какой вода струилась из водопада, который Атия показала мне в ночь нашего поцелуя.

В тот момент я мечтал оказаться рядом с ней как никогда.

И почему я не поцеловал ее раньше, и после того раза, и еще много-много раз?

Мой подбородок всего на миг показался на поверхности – на долю секунды, прежде чем крики потерянных и забытых душ одержали верх и я снова ушел под воду.

Эти сущности никогда не выпустят меня из своих когтей.

Они будут вечно опутывать мое тело, заставляя тонуть бок о бок с ними.

Внезапно пара проворных рук потянула меня из воды. Нет… Три пары рук.

Подняв глаза, я увидел Атию, склонившуюся надо мной, а рядом с ней и Тристана с Силлианом. Все трое обступили меня, стряхивая потерянные души, которые пытались утянуть и их.

– Убирайтесь! – кричала Атия. – Я сыта по горло утоплениями в реках!

В конце концов им удалось выдернуть меня на поверхность и, задыхающегося, вернуть на деревянные мостки.

– О Боги, – сказал Силлиан.

Порезы на его щеке легли ярко-красными бороздами, обнажая старые раны, нанесенные вампирами. Его взгляд впился мне в живот и зиявшие там дыры.

Я попытался заговорить, но вместо этого лишь плевался смесью воды и пепла. Она стекала с моего подбородка, когда Атия уложила меня на спину и задрала рубашку, чтобы осмотреть раны.

– Эвриномос, – еле выдавил я.

– Не лучший пловец, – ответила Атия. – Ну, по крайней мере, не после того, как в его сердце вонзился Божественный кинжал.

Я бросил взгляд на воду, где на поверхности покачивалось тело чудовища, и через миг вес смерти потянул его на дно реки, где совсем недавно удерживали меня.

Те мертвые люди, которых Эвриномос прежде пожирал сам. Души, которые он с удовольствием мучил, вылавливая их по берегам реки, где раньше обитал.

– Он выживет? – спросил Силлиан.

Я подумал, что он имел в виду Эвриномоса, пока не встретился взгядом с Атией. Между ее бровями проявилась знакомая морщинка.

– Он не может умереть, – она подобрала кинжал, валявшийся на досках у ее ног. Черная кровь Эвриномоса обволокла лезвие так плотно, что перекрыла серебро. Атия положила оружие в карман, даже не обтерев его. – Если только я сама не убью его.

– Лодка! – завопил Тристан.

Мир вокруг зарябил, то проявляясь, то исчезая из виду. Огонек вдали стал увеличиваться. А вот и фонарь. И длинная рука, держащая его.

Проводник. Харон.

Его черная лодка легко проскользила мимо тонущего тела Эвриномоса, оставляя на воде почти незаметные круги, словно ничто и не нарушало покой реки.

Души стремительно расплывались при приближении лодки, подобно рыбам, опасавшимся быть пойманными в сеть.

Все вокруг казалось затуманенным и размытым.

Я моргал, силясь сфокусироваться на мире вокруг, и вытянул руку, чтобы прощупать живот. Кровотечение не останавливалось.

– Почему он не исцеляется? – спросил Тристан. – Разве он не должен был уже встать как ни в чем не бывало?

– Все в порядке, – отрезала Атия. – Он в порядке.

Но Тристан был прав.

Я должен был уже исцелиться или хотя бы почувствовать, как раны уменьшаются и затягиваются. Никто прежде не наносил мне такого ущерба, не говоря уже об этой невыносимой боли.

Взглянув на меня, Атия закусила губу, и я понял, что она обо всем догадалась.

Что-то не так.

Если Боги и впрямь послали Эвриномоса нас убить, чудовище вполне бы справилось с этой задачей.

Его когти, несомненно, были наделены той же силой, что и мой кинжал.

Силой, способной прикончить любое создание.

Маленькая лодка причалила к берегу, и из-под безликого капюшона послышался голос Харона.

– Что здесь произошло? – спросил он.

Его голос звучал как протяжная зимняя песня. В одной сморщенной руке он держал фонарь, а в другой – весло в виде шеста, раздвоенного на конце наподобие молота. На вид Харон был старым и немощным и напоминал одну из душ, которая встречала меня, готового узреть чудеса Мира Иного.

Вот только Харон не был ни душой, ни дряхлым стариком на пути к лучшей жизни.

Попытайся Атия или кто-то другой пробраться в лодку, он бы вмиг расправился с ними.

– Эвриномос, – ответила проводнику Атия. – Он