Верравия. Рассказы - Дмитрий Александрович Билик
— Один из них стоит десятка и тех, и других. Великий Тайнори, Бог Смерти.
— Разве он не должен сохранять равновесие? — Встрял бородач.
— Тайнори никому и ничего не должен, — мудро ответил старик, — а каковы его планы после столь долгого заточения, не знает никто.
— А Гаррег, тот самый Темный, Бог Обжорства, кажется? — Негромко, точно боясь, что Отец или кто из его детей услышит, сказал паренек.
— Сущее и ненасытное зло, — зловеще ответил пожилой матрос, — этот не успокоится, пока весь мир не окажется в его власти. Хотя, сдается мне, даже этого Гаррегу будет мало. Знаешь, какой эмблемой обозначается этот Темный в древних книгах? Человек, пожирающий собственную ногу. Так-то.
— Ну а другой, Серый, — заговорил мужик, — Бог Лени?
— О, едва ли Лок сможет как-то совладать с Гаррегом, — ухмыльнулся старик. — Темный — олицетворение своих братьев, приемное дитя Тьмы, а Лок всего лишь ленивец, наделенный божественными силами.
— Все зависит не от самих Богов, — подошел к ним капитан, — а от тех, кто им поклоняется. Не раз бывало в истории, что слабый сын Отца, за которым стояли тысячи последователей, одолевал сильного Бога. Если у Перворожденного хороший Понтифик, у которого голова на месте, да умные жрецы…
— Ну это точно не про Лока, — рассмеялся старик, обнажив свой беззубый рот, — я слышал, у Ленивого вовсе прислужников нет. А Гаррег в мгновение ока обзаведется свитой.
Глостер и до того вполуха слушал разговор, а после перехода диалога на тему о Богах и вовсе весь обратился в слух. Несмотря на то, что гном давно испытывал к людям (хотя и не только к ним) нечто вроде раздражения, информации, тем более ценной, никогда не гнушался. Зачастую именно сведения оказывались намного дороже, чем серебряная реторта или флакон с зельем влюбленности. Тем более гном уже дал свое согласие стать жрецом Лока, которого таок обещал освободить. Правда, Крил ничего не говорил про компаньонов Серого — Тайнори и Гаррега, но уже поздно отступать. Теперь стоило решить, как упрочить свою выгоду в данном положении.
Шпили и широкие купола имперской столицы показались к утру второго дня. Нынешний корабль был не в пример быстрее, чем тот, на котором Глостер плавал… гном попытался посчитать, сколько же лет прошло, но так и не смог. Теперь Ильтерстоун не поражал его своим великолепием, обычный громадный город, подобно паразиту расползшийся в разные стороны. Как говорил капитан, теперь существовал даже целый квартал для таоков — появившихся в их мире также внезапно и навсегда поменявшим его. Но сейчас бессмертных в столице было немного, они все сосредоточились на Тойрине, будто там было нечто интересное.
Глостер разглядывал потрепанные временем и морем суда, стоявшие в главной гавани, пока матросы подгребали к стояночному месту веслами. Особняком стояла пара каравелл, явно дальнего плавания, хорошо оснащенных и даже не имеющих заплат на парусах. Выглядели они здесь, как два разноцветных попугая на пирушке у ворон.
— Эй, а где тут Дрогер? Ты Дрогер? Как найти этого долбанного Дрогера?
Внушительного размера человек кидался к каждому прохожему с одним и тем же вопросом. Глостер сразу понял, что это таок. Не по гипертрофированным мышцам, начинавшим проявляться чуть ли не с пяток и заканчивавшимся ближе к ушам, а по его капризному поведению. Бессмертные всегда ставили себя в такое положение, что им все должны. Гном презрительно осмотрел здоровенного человека, облаченного в самую плохую одежонку, и понял, что тот тут недавно. Никто не знал, откуда приходят бессмертные, но все они всегда появлялись в оборванных рубахах, худых штанах и с ржавым оружием.
— Вот твои деньги, — протянул он монеты капитану, — я вернусь через пару часов.
— Пара часов слишком мало, чтобы осмотреть Ильтерстоун.
— А кто сказал, что я в Ильтерстоун?
С этими словами гном направился наверх, к центральной части города. Он уже почти миновал стоявшего посреди причала потерявшего какого-то своего знакомого таока, когда тот схватил его за руку.
— Мне сказали найти Дрогера, чтобы взять задание на Подземелье Червей. А где этот Дрогер?
— Эй, болезный, руку убери, пока я ее тебе не оторвал, — нахмурился Глостер.
— Ты чего, коротышка, дерзкий такой? — Удивился бессмертный. — Давно по лицу не получал? Могу это устроить.
— Смотри, как бы сам не повредился, недоумок, — огрызнулся гном.
— Ах ты…
Таок взмахнул рукой, явно намереваясь как минимум сровнять нахального невысоклика с землей, и с размаху ударил кулаком. Глостер мог и вовсе уклониться от этого неуклюжего выпада, но лишь чуть отшатнулся. Здоровенные костяшки саданули по скуле, таок удовлетворенно хмыкнул, а гном схватился рукой за лицо, будто туда прилетела как минимум кувалда.
— Игрок Человечег нанес вам повреждение? — Вдруг подскочили стоявшие поодаль стражники.
— Да, — чуть не хныча, произнес Глостер.
— Вам необходимо подтвердить нанесение вреда здоровью игроком Человечег.
— Подтверждаю, — почти умирал гном.
— Вы чего, он первый начал, — только теперь таок понял, к чему все идет.
— Я прибыл с Тойрина посмотреть столицу, а этот громила стал требовать с меня деньги. А когда я сказал, что их у меня нет… — Глостер снова всхлипнул и указал пальцем на скулу.
— Знаешь, как мы называем тех, кто шутит со стражей Ильтерстоуна? — Хмуро надвинулся на таока стражник. — Самоубийцы.
— Да вы чего, я же просто…
— Ты отправишься с нами в темницу. Там у тебя будет время обо всем подумать.
Бессмертный зло обернулся на Глостера, который уже довольно улыбался, и подталкиваемый стражником пошел к центру города. Оставшийся смотреть за гаванью блюститель порядка даже подошел к гному.
— Когда-то и меня вела дорога приключений…
— Да, а потом тебя ранили в задницу, и ты пошел в стражники, — нетерпеливо перебил его Глостер. Самое ужасное — дать этим оболтусам, целый день стоящим на одном месте, присесть тебе на уши, — извини, но я тороплюсь.
С этими словами, уже не притворяясь смертельно раненым и не держась за чуть задетую скулу, Глостер направился вслед за арестованным таоком. Настроение гнома после короткой стычки, как ни странно, улучшилось. Всем жителям Верравии известно (по крайней мере, так искренне считал коротышка), нет ничего лучше и слаще, чем поставить зарвавшегося бессмертного на место.
Проносились мимо дома, мелькали камни в мостовой, сменяли друг друга жители столицы, по большей части, конечно, люди. И когда Глостер уже было догнал согбенного таока, то вдруг остановился, огляделся, явно что-то вспоминая и повернул налево, к городским воротам. Спустя треть часа гном выходил из города по направлению к материку. Но интересовали Глостера отнюдь не другие поселения Империи или прочие достопримечательности.
Коротышка не стал уходить далеко от столицы, а, напротив, пошел вдоль
