Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1 - Аперта
В громком голосе леди Мэллоу не было и капли милосердия. Перепуганная Ханиэль, икая, с трудом держала клювик на замке, но плач продолжался доноситься откуда-то издалека, из густых зарослей.
– Хнык… Хны-ы-ык!
– М-мадам! Остановитесь!
– Бессердечная старушенция! Даже если проткнуть, из ее высохшего сердца не прольется ни капли крови!
Спрятавшись в зарослях, я без конца жевала траву, но это никак не помогало утихомирить мой гнев. Она действительно вознамерилась довести малышку до отчаяния!
Это же не армия, так зачем быть столь жестокой по отношению к ребенку? Я гневно бросила взгляд на противоположную сторону.
– Как вообще можно быть таким человеком! Именно поэтому она и оказалась проклята Ранией!
– Н-но это касается и вас тоже, мадам…
– Ханиэль!
Возможно, из-за того, что шея у меня была слишком длинной, мой плач звучал еще более прискорбно и протяжно. Боясь, что меня могут услышать, я прикрыла клюв крылом, но с каждой попыткой заглушить рыдания мое сердце лишь сильнее сжималось от боли.
– Ну серьезно, мадам, который уже час вы здесь находитесь?
– …
– Вы даже еще не ужинали. Может, мне что-нибудь вам принести?
– Не нужно. Думаешь, мне сейчас хоть один кусок в горло влезет?
Ведь бедная Ханиэль все это время не могла даже глоток воды выпить. От желания расплакаться у меня защипало кончик клюва, и я на мгновение задержала дыхание.
Всего лишь планировала получить от леди Мэллоу всю необходимую информацию и довольная собой вернуться на озеро, чтобы насладиться купанием под луной… Но обнаружила, что сижу здесь и шпионю за Ханиэль.
Пришедшая найти меня Селлена села рядом с выражением лица, говорившим: «Я знала, что все так и будет».
– Поймите уже. Леди Мэллоу изначально отличалась особой строгостью.
– Ты это называешь «строгостью»? Озеро передо мной или Спарта?
– Тем не менее она учит ее необходимым вещам. В дикой природе нужно многое уметь, чтобы выжить в одиночку.
– Да кто тут одинок?
Ты хоть знаешь, сколько у нее старших братьев?
И кем является самый старший?
Сейчас я выглядела так, словно собираюсь заклевать Селлену, отчего та застыла в нерешительности. Но, честно признаться, на самом деле я прекрасно понимала, что в данной ситуации она ни в чем не виновата.
«…Было бы лучше, если бы я сама занялась воспитанием малышки. Я могла бы шаг за шагом научить ее всему».
И я еще сильнее сжала свой и без того крепко стиснутый клюв.
Мой обеспокоенный вид, должно быть, слишком ясно отражал мои истинные чувства, и Селлена снова нарушила тишину:
– В таком случае будет правильнее, если вы сами и позаботитесь о ней. Тем более что это не на всю жизнь, а лишь пока вы не найдете ее старшего брата. Не такой уж это и долгий срок. Конечно, будет много хлопот, но…
– Не в этом дело.
– Что? Вы отправили ее сюда не потому, что боялись, что это прибавит вам хлопот?
Селлена слегка наклонила голову. Сколько бы она ни думала об этом, для нее мои слова могли означать лишь то, что тут кроется нечто большее. Но для меня все было по-другому.
Нет, все должно было быть по-другому, потому что это была я.
– Если неосторожно привязаться к кому-то, можно прожить всю свою жизнь с мыслями об этом человеке.
– Мадам?..
– Для меня это лишь мимолетное проявление доброты, но она окажется связана воспоминаниями о ней и в итоге не сможет ничего толком сделать в своей жизни. В ее голове будут возникать лишь такие вопросы, как «когда она снова придет?» или «что нужно сделать, чтобы мы смогли увидеться вновь?».
Подобно тому, как я вела себя в прошлом.
– …
Когда я была в приюте, к нам однажды наведался волонтер. Он просто мимоходом погладил меня по голове, но ночью того дня мне не удалось сомкнуть глаз. Мое сердце колотилось, когда я снова и снова проводила рукой по волосам, к которым прикоснулась его рука.
Когда он придет снова? И, оказавшись здесь, погладит ли он опять меня по голове?
Были дни, когда я денно и нощно прислушивалась к звукам каждой проезжающей мимо машины. Так повторялось снова и снова, но я все не уставала ждать.
Когда я наконец решила покончить с затянувшимся ожиданием, тот человек вновь появился на пороге приюта.
– Боже, впервые вижу такую послушную и воспитанную девочку. Ты заслуживаешь похвалы.
– …
Он видел меня не впервые.
Вы же сами мне говорили, что я умница и красавица!
Но одно было ясно наверняка: хотя он снова погладил меня по голове, мое сердце уже не колотилось так, как в тот день. Я больше не испытывала ни тепла, ни восторга от его прикосновения. Когда я поняла, что являюсь всего лишь обычным ребенком, которого он встретил мимоходом, и без того холодный мир стал еще холоднее.
– Селлена, тебе этого не понять, потому что ты выросла, окруженная любовью родителей.
– Мадам?..
– Если я позабочусь о ней хотя бы еще немного, то это только все усложнит. Поэтому ради своего спокойствия я не стану так делать.
– Но ваша забота о ней не была выражением поверхностных чувств.
– Хм.
В такие моменты она бьет не в бровь, а в глаз. Я зарылась головой в траву, притворившись, что не слышала. Тем временем после нескольких минут отдыха занятия по выживанию для малышей возобновились.
– Та старушенция снова взялась за свое.
Как по сигналу, у меня из глаз хлынули слезы. Представив себе Ханиэль, лежащую без сил после того, как бедняжка осознала, насколько она одинока и как жестока реальность, подобно мне когда-то, я перестала дышать.
– Ты только глянь на это! Она снова так ведет себя с одной лишь Ханиэль! Оставила в покое других детей и придирается только к моей малышке!
– Мадам. Это потому, что Ханиэль единственная, кто отстает.
– Молчи…
Думаешь, она не может поспеть за всеми, потому что не хочет? Если есть первое место, то есть и последнее! Тем не менее я была рада, что в такой момент рядом нет родной матери Ханиэль. Если бы я услышала от незнакомца леденящую кровь правду о том, что мой ребенок недостаточно хорош, то почувствовала бы, что мое сердце вот-вот выскочит наружу.
– Но это еще что такое? Что она сейчас заставляет делать детей?
– А-а, это, если вдруг кто-то из них поранится, они должны будут таким образом обработать рану.
Селлена продолжала что-то объяснять, словно пытаясь меня утешить, но я снова разрыдалась. Собравшиеся вместе малыши запрокинули головки и оживленно защелкали язычками. Конечно, Ханиэль не смогла сделать даже этого и просто моргнула своими красными глазками.
– Было бы неплохо этому научиться. Не знаю, то ли Ханиэль не может, то ли не хочет, но она явно абсолютно не сосредоточена на занятии.
– …
Что за идиотизм? Я угрожающе расширила глаза, и Селлена инстинктивно опустила голову. Мне хотелось как можно тщательнее сгладить моменты провалов моей Ханиэль, прежде чем она станет дипломированной ученицей-неудачницей.
– Она просто еще слишком мала. Это же просто неоперившийся птенец. Однажды придет время, когда она поймет, что от нее требуют, и выполнит все как положено.
– Да-а. Да. Верно. Она чей-то ребенок.
– Ханиэль отличается от нас.
Теперь у меня не было сил даже на то, чтобы отругать Селлену за ее тонкий сарказм. Мое сердце сжалось, когда я взглянула на белую мордочку Ханиэль, видневшуюся сквозь кусты.
