Школа дорог и мостов - Тамара Витальевна Михеева
– В перекопке, – поправила Саша, надеясь, что все-таки поняла задание правильно, и покосилась на горку земли близнецов, которые выкопали яму, годную для посадки столетнего дуба.
– Да! Да, мой зайчонок, именно перекопки! Вы живете в деревне?
– Н-нет.
– У вас есть дача?
– Нет!
– Но ты поняла, что надо делать, хотя я не объясняла.
– Просто по слову, – совсем смутилась Саша.
Кирикия смотрела на Сашу с нежностью. Потом достала из кармана медную монету «росток» и, показав всем, торжественно ей вручила.
– Я тоже перекопал! – взвился Савва.
– О, мой котик, я в вас не сомневалась! Любите огородничать?
– Дед любит.
– А вы любите деда, верно? – И еще одна монетка упала в Саввину ладонь.
По дороге в столовую класс ворчал и роптал. Никому не понравился урок Кирикии, но Саша с Саввой то и дело переглядывались, пряча улыбки и сжимая в кулаках честно заработанные монеты.
Физики и лирики
Каждый вечер Саша созванивалась с мамой. После обеда они с другими первоклашками обычно отыскивали библиотеку, делали там домашнее задание, или играли в настолки под руководством Магеллана, который был автором половины из них, или читали, или просто болтали. Саша любила это послеобеденное время и с ужасом думала, что в третьем классе ШДиМ так уже не поваляешься с интересной книжкой: ее соседки возвращались в комнату ближе к ужину и до глубокого вечера делали домашку. Варя часто бывала раздражительной, а Петра – излишне шумной, Саша сбегала от них в парк или в атриум, который пустовал по вечерам, и звонила маме. Они могли проговорить целый час обо всем на свете – раньше Саша не замечала за собой такой болтливости. Однажды в камеру влезла кошачья морда. Саша отпрянула.
– Папа попросил присмотреть, – виновато объяснила мама. – Он в командировку уехал.
– И давно у него кошка? – подозрительно спросила Саша.
– Да уже года два, – удивилась ее неосведомленности мама. – Ты разве не знала?
Саша не знала. Папе она тоже звонила – два раза в месяц по воскресеньям, как они виделись и там, дома. В первый раз папа долго и нудно возмущался, что с ним никто не посоветовался насчет школы, а потом уже ничего, нормально пообщались. Саша даже пообещала себе звонить ему почаще.
* * *
К концу ноября Саша накопила сорок две медные монетки и одну серебряную. Двенадцать она решила оставить на всякие нужды (носки протирались ужасно быстро, а с началом учебы и Магеллан, и Анна Михайловна перестали принимать в качестве оплаты правильные ответы, теперь в ходу были только монеты), а тридцать – обменять на серебряные. Савва говорил, что это глупо, а Кирилл горячо поддержал: и он, и Саша очень хотели на полевую практику.
Про практику они слышали отовсюду. Преподаватели ею пугали, а старшеклассники говорили так, будто это вообще самое лучше, что с тобой может случиться в жизни. Но, как Саша ни допытывала соседок, они не могли толком объяснить, что это, и в конце концов Петра призналась:
– Слушай, ну ты думаешь, нас прямо вот так, в третьем классе, туда бросили? Да мы еще только на подступах, ищем свой путь, свой способ туда попасть.
– Разве для этого не надо заработать двадцать семь золотых монет? – удивилась Саша.
– Ну, это само собой! Но этого мало. Потому что просто так туда не попадешь. Поэтому и лужи, и разные двери, понимаешь?
– Нет, – честно сказала Саша.
Петра уже набрала в легкие побольше воздуха, чтобы ответить, но тут вмешалась Варя.
– Не смей ей рассказывать!
– Почему? – вспыхнула Саша.
– Потому что ты в школе всего два месяца, тебе еще рано про это знать.
– Ничего не рано! – возмутилась Саша.
– Рано. У тебя еще мозги не созрели для этого.
– Хочешь сказать, что я дура?
– Я хочу сказать, что полевая практика – это не шутки. И двадцать семь монет придуманы не зря. Их нельзя ни украсть, ни обменять, ни выпросить, только заработать, а значит, тот, кто не освоит программу, не сможет попасть на практику. Потому что она может быть опасной! Ты должен не только выполнять все домашние задания, внимательно слушать мастеров, но и, например, уметь общаться со школой, понимать ее, а то все твои монеты уйдут на то, чтобы открыть двери в коридорах, куда ты забрел, потому что не прислушался к стенам. Или надо научиться сдерживать свои порывы, обходиться малым – не спускать, например, все монеты в кондитерской и на настолки. Да даже носки штопать надо научиться!
– Это-то зачем?
– Вот видишь! Ты не можешь пока даже представить, что такое практика! И дойти до нее надо постепенно!
Саша молчала. Конечно, Варя говорила обидные слова, но, наверное, в них был смысл. Петра вздохнула и тоже сказала:
– Вообще, конечно, Варя права. Просто это небезопасно, понимаешь?
Саша помолчала, обдумывая, потом спросила:
– Неужели нас будут подвергать опасности? Какие-то опыты ставить? Это все эксперимент?
Варя с Петрой прыснули так похоже, что показались сестрами, а отсмеявшись, Варя сказала:
– Давайте спать. Придумает тоже: опыты!
– Себя вспомни, – улыбнулась Петра и начала стелить постель.
Саша обиделась и не стала больше расспрашивать.
* * *
Несмотря на конец ноября, стояла тихая теплая погода, будто бабье лето длилось и длилось. Деревья в парке даже сбросили не все листья, а среди пожухлой травы расцвели бледные осенние крокусы. Саша выбегала любоваться ими на переменах, на ходу впрыгивая в желтые галоши. Она научилась чувствовать школу, понимать ее, слышать, и уже почти не попадала в темные незнакомые коридоры, похожие на подземные ходы средневекового замка, которые не выпускали без дани, – особенно они любили монеты с кирками.
Первоклассники осваивались, обрастали дружбами и новыми знаниями, любимыми и нелюбимыми уроками и учителями.
Сначала Саше понравилась альтернативная физика. Савва подтрунивал: это потому, что на первом же уроке она получила серебряного «зайца» – фактически ни за что. Саша отчаянно спорила, что это не так, просто предмет интересный и, может быть, главный, да и Болотин прекрасно рассказывает. Но самой себе признавалась: Савва отчасти прав.
Когда они только зашли в кабинет и, разглядывая разные металлические конструкции, приборы и механизмы, расселись за парты (наконец-то настоящие парты!), достали тетради и учебники, выданные накануне Магелланом, Болотин спросил:
– Кто из вас та первоклассница, которая наступила в лужу в лесу, как только приехала, потому что хотела послушать, как она хрустит?
Саша покраснела,
