Две дамы и римские ванны - Анна Викторовна Дашевская
– Знаете, я всё же хотела бы вернуться к вопросу о водной стихии, – сказала Полина оживлённо. – Дело в том, что мои аспиранты в Кембридже готовят диссертации, и вот как раз одна из них посвящена математическим расчётам для прокладки курса кораблей нового поколения. Вы ведь, как маг воды, знаете их характеристики?
– Э-э-э… Ну…
– А где вы учились? В Неаполе? Там ведь не слишком сильный водный факультет, как мне кажется!
В глазах молодого человека читалась злость.
– Нет, – ответил он резко. – Не в Неаполе! У меня было домашнее обучение!
– Вот как… – Полина обиженно надула губы. – Ну, этого явно недостаточно для Венеции… А скажите мне, вот вы маг-водник, но почему-то в отеле не смогли найти действующую линию водопровода и напиться. Как это так получилось?
– Я… мне было плохо!
– Но ведь, насколько мне известно, вся алхимия базируется на водной магии! И все известные мне водники чувствуют подходящие и неподходящие вещества в составе жидкостей. А вы…
– Довольно! – Обелерио сунул руку в карман своего модного пиджака и достал небольшой густо-лиловый кристалл, сжал его и бросил на стол. – Теперь будете слушать меня! Выходим из кафе, садимся в лодку. Ты, – он под столом ткнул пальцем в леди Камиллу, – приказываешь гондольеру отвезти нас всех в Ка’Обелерио. Потом делаешь то, что я скажу. А ты, – он сверкнул глазами на Полину, – ты молчишь! И расплатиться за кофе не забудь, я не собираюсь поить вас непонятной бурдой по цене самого дорогого коньяка!
Полина ослепла, оглохла, потеряла все пять чувств сразу.
Много лет назад, когда она впервые пришла в Тауэр, ей позволили примерить настоящий рыцарский шлем времён Генриха VIII. И вот тогда она поняла, что видеть противника бедняга рыцарь мог только через узенькую щёлочку, всё, что вокруг, было и вовсе недоступно, да и слышать он не мог практически ничего.
Сейчас ей показалось, что на неё снова напялили тот самый шлем. Глядя прямо перед собой, Полина выложила на стол всё, что было в кошельке, пару десятков двойных дукатов, потом встала и пошла к выходу. Руки и ноги двигались сами собой, совершенно помимо её желания; по каким-то отголоскам шагов она поняла, что следом за ней идут Камилла и гнусный Обелерио.
Официант с поклоном распахнул перед ними дверь. Полина повернула в сторону причала Сан-Марко, до него оставалось пройти каких-нибудь две-три сотни шагов.
В лодке, всё так же не глядя ни на кого, она села на бархатную скамью – с прямой спиной, как когда-то учили в школе, – и уставилась вперёд. Гондола покачнулась, потом рядом села леди Камилла и сказала гондольеру:
– Лино, в Ка’Обелерио, пожалуйста.
Лино пожал плечами и, ни слова не говоря, оттолкнулся веслом от причала.
Полина сложила руки на коленях. Правду говоря, правая рука лежала неудобно и начала затекать, но без команды того, кто управлял сейчас её сознанием, она ничего не могла сделать, а Обелерио, разумеется, не было никакого дела до её удобства или неудобства.
Он уселся напротив и приказал:
– Смотри на меня! – покосился на Лино, прищурился, покрутил в пальцах тот самый кристалл…
Пока он всё это проделывал, леди Камилла подсунула под правую ладонь Полины какой-то предмет, дождалась, пока их похититель отвернётся и своими пальцами сжала этот предмет в руке подруги.
Краски, звуки, запахи, жизнь вернулись все разом.
Полина с трудом задавила в горле восторженный вопль, чуть сдвинула затекшую руку и уставилась на Обелерио. Тот ухмыльнулся.
– Вот так-то лучше! Тут ходу минуть двадцать, а уж в моём доме вы сделаете всё, что я захочу! Можно было бы и тут приказать, но нам спешить некуда, так ведь? Экселе-енца! – пропел он издевательски.
Потом Полина долго пыталась вспомнить и разложить по полочкам произошедшее, но все события склеивались в один яркий ком, словно шёлковые платки в руках фокусника. Лино свернул в узкий канал, с силой оттолкнулся от стены здания, потом изогнулся так, словно все его кости стали вдруг гибкими, и тем же самым веслом ударил Обелерио по голове. Обелерио закатил глаза и сполз на дно гондолы, Лино перехватил весло и одним движением направил лодку к причалу – старому, такому замшелому, что на столбиках уже невозможно было различить, каким цветом нарисованы полосы… Выскочив на причал, гондольер рванул верёвку висящего у двери колокола и ударил несколько раз, выдерживая некий темп. Тем временем леди Камилла, двигаясь с нехарактерной для неё быстротой, сдёрнула с шеи длинный и тонкий шёлковый шарф и сноровисто связала руки и ноги пока не пришедшего в себя негодяя. Связала, надо заметить, безо всякой жалости, стянув конечности в узел за спиной. Потом полюбовалась получившейся композицией и обернула остававшийся свободным конец шарфа вокруг шеи связанного.
За всё это время Полина успела только моргнуть несколько раз.
Леди Камилла улыбнулась ей, ладонью отряхнула юбку и сказала:
– Сейчас всё пройдёт. Следы недолгого ментального воздействия, ничего страшного. Навредить всерьёз он вам не успел, да и мой амулет быстро нейтрализовал эту пакость.
Дверь здания распахнулась, оттуда вышел широкоплечий немолодой синьор, до странности похожий на Лино. Вернее сказать, это Лино был похож на него. Синьор посмотрел на странную компанию в лодке и перевёл взгляд на потомка.
– И? – спросил он густым басом.
– Дедушка, нам нужна небольшая помощь.
– Вижу. Вот что, синьоры, проходите-ка в дом, нечего топтаться на пороге и развлекать соседей. Ты, мальчик, разгрузи лодку и убери её в док.
Он подал руку леди Камилле и помог ей выйти из гондолы, потом так же высадилась и Полина. Вслед за патриархом семейства она вошли в дом.
Здесь не было ни мраморного чёрно-белого пола, ни статуй, ни разноцветного стекла в каждом углу, под потолком и по стенам, ничего, что они видели раньше в венецианских домах. Плиты известняка на полу, скромные светильники и лестница с коваными перилами, уходящая вверх.
Лино свалил уже пришедшего в себя Обелерио на пол, не особо заботясь о сохранности организма, и вернулся на причал. Тот попытался дёрнуться, выражая протест, но петля, захлестнувшая шею, моментально прекратила эти попытки; связанный затих, только мрачно сверкал глазами. Хозяин дома склонил голову:
– Мой правнук не успел меня вам представить, так что я сделаю это сам. Лука Руффо, глава артели гондольеров сестьеро Дорсодуро.
Камилла любезно улыбнулась.
– Я – леди Камилла Конвей, вдовствующая графиня Торнфилд. Это
