Ведьма - Янис Маулиньш

За несколько дней до этого между ними состоялся такой разговор:

— Ты не заметила у меня каких-либо признаков болезни? — спросил он тихо. За эти месяцы он ни разу не простудился, ни разу не болела голова. Ему казалось, что и работоспособность его повысилась. Если уж говорить об отклонениях, то только в лучшую сторону.

— Нет. У себя, — ответила Венда.

Валдис непонимающе поднял на нее глаза.

— Мы живем больше двух с половиной месяцев, а… Я завидую Леонтине, у нее сыновья.

— Так бывает, — сказал он с наигранной беспечностью. — А потом нам все равно было бы не до малыша. Я должен избавиться от этой кипы бумаг.

— Малыш тихо рос бы себе девять месяцев, — робко возразила Венда.

— Хорошо. Если через полгода не будет, сходишь к врачу. Договорились?

Екаб поманил их пальцем.

Венда в ответ кивнула. Валдис следил за ней с беспокойством. Она была внимательной, понимала его с полуслова и в то же время от нее исходило ощущение недоступности. Кто знает, возможно, это уловка женщин, помогающая им сохранить привлекательность в глазах мужа? Он же стремился к еще большей близости, откровенности. Она откликалась, шла ему навстречу, но дистанция между ними сохранялась, оставались незнакомые запахи, чувства, мысли. О них можно было только догадываться.

Екаб тронул Венду за локоть.

— Присоединяйся к нам! Они считают, что история и мораль интереснее физики.

Венда оглянулась на мужа. Взгляд ее был так красноречив, что все слова казались лишними. Валдис смотрел на жену и испытывал чувство радости и от ее походки, и от всей ее фигуры. Потом повернулся к Екабу.

— Ты упомянул о каком-то мельчайшем вирусе. Неужели правы те, кто считает их возбудителями «медленной» инфекции?

— Похоже, так. Вирус, который ты назвал утром по телефону, обходится набором из девяти генов. У него нет даже обычной двойной спирали. Оказывается, иногда с одного участка ДНК, чтобы создать различные белки, информационный код считывается выборочно. Словом, для создания двух белковых веществ существуют две разные инструкции. Размножение происходит за счет полуготового строительного материала, содержащегося в клетке, и генетического аппарата клетки, пусковым механизмом которого является вирус, подчиняющий его себе.

— Да. Об этом я кое-что знаю, — отмахнулся Валдис. Ему не доставляло никакого удовольствия вспоминать прочитанное в те полубезумные две недели. Что-то в нем, очевидно, перегорело, что-то кровоточило, потому что малейшее прикосновение вызывало боль.

— Говорят, нашли лекарство от болезни Паркинсона. Инвалидам полностью возвращают здоровье.

— Разве? — рассеянно спросил Валдис. Болезнь Паркинсона не представляла для него интереса.

— Такая возможность согласуется с инфекционной природой болезни, — продолжал Екаб. — Вирусы действуют как раздражители. Возбужденные нервные клетки после гибели вирусов начинают работать в нормальном режиме.

— Послушай, Екаб, давай куда-нибудь уединимся!

Они разыскали хозяина дома и все трое, пройдя еще через одну комнату, вышли на балкон, который находился на противоположной стороне дома. На горизонте алела полоска заката. По улице Ленина неслись автомашины, шуршали шинами автобусы.

Доктор поправил на переносице очки и оперся на балконную решетку.

— Венда не беременеет, — сказал Валдис.

— Типичная латышка, — ответил доктор.

Екаб глянул на Роланда, спросил:

— Понял?

— Конечно, понял.

И одновременно они посмотрели на Валдиса.

— Что на душе? — спросил Екаб.

Валдис глубоко вздохнул и сжал губы. В присутствии этих мужчин можно было не притворяться. Он прикрыл глаза и сквозь прищуренные ресницы смотрел на бледнеющий закат над Саркандаугавой, на фоне которого уже мерцали далекие сигнальные огни, предупреждая самолеты о заводских трубах.

— Я знал, на что шел, — ответил он.

— Науку двигают безумцы, — констатировал Суна.

— Я чувствую себя очень хорошо, — возразил Валдис.

— Как все, — вставил Екаб.

— У меня к вам только одна просьба. — Валдис поднял глаза. — Не распространяйте информацию. И еще.

— Ну?

— Этот проклятый убийца. Его надо наконец поймать. Я много думал. Вероятно, трудней всего обнаружить вирус?

Екаб и Роланд переглянулись.

Роланд поправил очки.

— Представляют ли опасность для человека вирусы растений? — спросил Валдис.

Екаб перевел взгляд на Роланда.

— Кажется, пока случаи непосредственного перехода неизвестны.

— Можно поручиться?

— Сегодня в вирусологии избави бог в чем-нибудь ручаться. Наука бурлит как кипящий котел. Не пора ли отказаться от безапелляционности? Благодаря ей и так понаделали много ошибок, многое упустили.

— Безапелляционность иногда чертовски успокаивает, — заметил Валдис.

— Науке не до психотерапии, — хмуро бросил Роланд.

Валдис смотрел на бетонное основание балкона, покрытое серо-коричневым картоном. Он попытался вспомнить, что хотел сказать, но это ему никак не удавалось. Мучительное состояние. Он всегда гордился блестящей памятью. Химия и эта проклятая проблема враждовали между собой. Он сдавил пальцами виски, судорожно пытаясь поймать ускользающую мысль, отматывая слово за словом весь разговор. Ах, да!

— Венда привезла с собой маленький цветок с листьями, напоминающими петрушку. Она называет его священным. Он пахнет, когда к нему прикоснешься.

— Что за запах? — спросил доктор.

— Не могу объяснить. Ничего подобного никогда не встречал. Может быть, чуть-чуть напоминает запах озона… И я подумал: в некоторых случаях озон ядовит. — Он растерянно улыбнулся, высказав столь дикую мысль.

— Зачем она его привезла? — с досадой спросил Екаб. — Насколько мне известно, вы договорились ничего лишнего из дома не брать.

— Запах этого цветка снимает головную боль.

— У нее что, болит голова?

— Не знаю. Она никогда не жалуется.

— Причина выкидышей в пятидесяти процентах случаев имеет генетический характер, — сказал Роланд.

— Четыре процента населения земли страдают от врожденных заболеваний, — добавил Екаб. — Десять процентов имеют врожденные дефекты.

— Есть у вас какие-то версии? Подозрения? — спросил Валдис, бездумно уставившись в пол лоджии. Он все еще не освободился от ощущения, что голова его зажата в тиски, отчего мысли двоятся.

Роланд и Екаб переглянулись.

— С версиями трудно. — Роланд вздохнул. — Вариантов — несметное количество.

— И один из них? — мрачно, чуть ли не со злостью спросил Валдис.

— Трансдукция, — сказал Роланд. — Чрезвычайно характерна для микроорганизмов. Обмен генетическим материалом между бактериями и вирусами через посредство так называемого фага способствует возникновению бактерий с необычными свойствами, некоторые особи прекрасно уживаются с ним. А для других он может оказаться опасным.

— А где он может находиться? На коже, в крови?

— Везде.

— И во рту?

— Конечно.

— Следующая гипотеза?

— Хм.

— Их много. Например, генетически поврежденным может оказаться один из микробов доброкачественной микрофлоры. Это может вызвать определенный отрицательный эффект, если такие микроорганизмы попадают в пищеварительный тракт или кровь другой особи. Да, и в кровь тоже. Таким свойством обладают различные, зачастую в общем-то безвредные риккетсии или грибки, которые преспокойно существуют в благоприятной среде, а в чужой среде становятся агрессивными. В процесс может быть вовлечена и иммунная