Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Сигнал маяка едва слышно дрожал в их сенсорных приборах. Он был живой. Он двигался, как сердце, ритмично, непредсказуемо, и с каждым метром его тропа становилась всё извилистее, запутаннее. Аномалии реагировали, как если бы знали, что кто-то идет к этому сигналу. Свет артефактов начинал искриться, создавая странные тени на камнях и деревьях.
И тогда возникло чувство – мир вокруг дышал, шептал, дразнил. Каждое дерево, каждая скала казалась наполненной чужой, чуждой жизнью. Ветеран вздрогнул. Молодой боец сжал руку на артефакте, а свет выстрелил прямо в темноту, освещая фигуру, которая исчезла мгновенно. Старшая сестра вдохнула, ощущая холод по позвоночнику. Они шли не просто к сигналу – они шагали в саму пасть мира, который не прощал ошибок.
И чем дальше они шли, тем отчетливее понимали, что каждая секунда, каждый метр могли стать последними. Но возвращаться было нельзя – сигнал маяка вел их вперед, в странный, живой лабиринт камня, леса и магии. Сердце дрожало, разум кричал, а ноги шли, ведомые страхом и надеждой одновременно.
Они шли медленно, почти крадучись, как будто каждый шаг мог пробудить землю. Сквозь трещины в скалах пробивался утренний свет, но он был слабым, прозрачным, словно боялся осветить то, что скрывалось в тени. Старшая сестра шла впереди, сжимая артефакт, и чувствовала, как каждая мышца напряглась, а дыхание стало ровным, почти окаменелым – только бы не показать страх.
И вот она услышала звук. Тихий, почти незаметный – сначала как шелест листвы, затем как хруст костей. Воины напряглись, каждый прикоснулся к оружию, но не двинулся. И тут перед ними из-за большого камня выползло существо. Оно было одновременно знакомым и чужим. Его глаза светились янтарным светом, когти скребли по камням, а длинное изогнутое тело скользило словно вода по земле. Шерсть или чешуя, покрывающая его, переливалась, словно сама материя здесь была живой.
Старшая сестра почувствовала, как холод пробежал по позвоночнику. Внутри неё что-то сжалось. Это не была просто дикая тварь. Это был мир, который жил своими законами. Все её навыки, всё её воспитание – здесь они не значили ничего.
Существо внезапно подпрыгнуло, и удар его когтей вызвал вспышку магической искры, выбросив в воздух осколки камней и землю. Один из младших воинов закричал, споткнулся и упал, а остальная группа зажалась, пытаясь прикрыться. Старшая сестра оттолкнула артефакт, но магическая волна уже задела их – и запах паленой магии смешался с холодным воздухом, пахнувшим сырой древесиной и камнем.
Существо было слишком быстро, слишком непредсказуемо. Его глаза метались, оценивая, выбирая цель. Старшая сестра попыталась приказывать, но слова застряли в горле: бойцы дрожали, а сама она чувствовала, что если сделает неверный шаг, этот мир проглотит их мгновенно.
Она увидела, как один из ветеранов поднял артефакт, но снаряд магии вспыхнул слишком поздно, а тварь с легкостью увернулась. Страх начал подниматься, гнетущий и холодный, словно сама тьма сползала по плечам, обжигая спину. Она почувствовала бессилие – так впервые за всю жизнь. Ее опыт… Её знания… Её власть… Здесь они были просто словами, пустыми и бесполезными.
И тогда сердце Арианэль ухнуло, когда тварь сделала ещё один выпад, и группа, словно единое целое, отступила. Воздух наполнился скрежетом когтей по камню, шипением и слабым, дрожащим звуком магического возбуждения. Она поняла, что перед ними не просто охота на существо – перед ними была живая, непостижимая сила этого мира, где человек был лишь пешкой. И каждый их шаг обратно, каждый отступающий метр ощущался как победа, хотя они уже знали, что здесь нельзя побеждать, здесь можно лишь выжить. И поэтому им пришлось вернуться обратно к аванпосту.
Ночь опустилась, будто тяжелое покрывало, раздавившее весь воздух. Старшая сестра сидела в своей небольшой палатке, огонь костра подбросил несколько слабых искр, и они, словно крошечные души, взлетали и тут же гасли в темноте. Её руки дрожали, хотя она старалась держать их ровно, и глаза странно блуждали по тёмным краям палатки, где тени казались живыми, вытягиваясь и ползая, как змеи.
Каждый шорох, каждый слабый гул ветра заставлял её сердце сжиматься. Она вспоминала момент, когда тварь выскользнула из-за камня, и каждый раз, когда её воспоминание возвращалось, в груди снова взрывалось чувство паники, смешанное с острым стыдом – стыдом за то, что она не смогла защитить своих людей.
Мысли плясали как огонь в костре, что если её младшая сестра не пережила и минуты после крушения? Что если все эти поисковые группы и сенсорные наблюдения были тщетны? Её гордость, как всегда была велика, теперь казалась смешной, хрупкой и бесполезной. Она думала о том, как её старшие родственники, глава дома, будут смотреть на неё, если узнают о провале. И холод прокатился по спине молодой женщины. От осознания того, что ей просто будет невозможно оправдаться… Невозможно будет вернуть утраченное…
………..
Ночь тянулась бесконечно, и каждое движение ветра, каждый шорох листвы за пределами аванпоста казался намёком на присутствие чего-то чуждого, голодного, наблюдающего. Она пыталась заснуть, но сон был недостижимым. Её разум всё также выстраивал картины ужасов, где её сестра, а может, и весь отряд, поглощены неизвестной тварью, а она остаётся одна, беспомощная, окружённая тьмой, где ни магия, ни опыт не помогут.
Время растекалось, как густая смола, и чем дальше уходила ночь, тем сильнее поднималось чувство безысходности. Казалось, что мир вокруг аванпоста стал слишком живым и слишком враждебным. Каждый звук, каждый отблеск огня костра превращался в предвестие новой угрозы. Её собственное дыхание казалось чужим, лишённым силы, а внутренний голос шептал, что завтра придётся идти снова, и никто, кроме неё самой, не сможет повести людей сквозь эту мрачную и непостижимую реальность.
И в этом напряжении, между тьмой и слабым светом костра, она впервые ощутила, что страх – это не враг. Он был настоящим спутником, который учил вниманию, осторожности и смирению перед тем, что не поддаётся контролю.
Рассвет пришёл медленно, словно тянущийся вздох огромного мира. Сначала воздух стал прозрачным, холодным, с едва уловимым запахом влаги и хвои, потом сквозь темноту пробились первые бледные лучи. Они касались шершавых камней, покрытых росой, и серебрили поверхности обломков, оставшихся от минувших столкновений. Всё вокруг казалось ожившим, будто сама планета прислушивалась к дыханию утра, и каждое движение листвы, каждый шорох был наполнен странной, тревожной энергией.
Старшая сестра вышла из палатки. Её шаги были осторожными, будто земля под ногами могла обмануть её, поглотить с каждым неверным движением. Холодный ветер бил в
