Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Медчасть и полевая врачебная служба в аванпосте тут же оживились – раздавались команды готовить носилки, подключать дополнительные ресурсы, что могли пригодиться для реанимации, разложить бинты и запасы лекарств. Они знали, что если сигнал ведёт к живому носителю – может потребоваться поддержать раненого. Если к телу – нужны будут лица для опознания и достойного обращения. Их лица были белы и сосредоточены. Здесь эмоций меньше – только расчёт и рутина подготовки. Они работали быстро, не делая лишних движений.
К Арианэль в зал зашли и представители старших ветвей родословной – удалённые, но влиятельные. Для них сигнал имел политическое измерение. Если младшую найдут – это огромная победа. Если найдут мёртвой – последствия для репутации дома будут тяжёлыми. Они переговаривались шёпотом о планах обращения с находкой, подсчитывали – кому сообщать, какие послания подготовить для соседних домов и флагмана. Их лица выражали больше напряжённости по поводу последствий, чем человечность – это добавляло ещё одно измерение тревоги в воздухе. В зале слышались мелкие звуки. Писк сенсорных индикаторов… Тихое жужжание охлаждения систем… Шуршание пергаментов… И даже отдалённый звон посуды на кухне… Все эти бытовые звуки вдруг стали фоном для одной единственной мысли. Это может быть шанс. Вошедшие в зал собирались у экрана, шептали, пересчитывали имеющиеся у них припасы, проверяли печати, набрасывали планы и одновременно молча молились – каждый по-своему. Кто-то со смутной надеждой, кто-то с сердитым упрёком на судьбу, кто-то с тихой уверенностью, что нужно действовать быстро.
Ни один голос не говорил прямо “это ловушка”, но маленькие реплики сыпались повсюду: “А если это приманка?”, “Если сигнал движется так странно – возможно, кто-то везёт её туда намеренно”, “Может, маяк подменили?”…
Ветераны повторяли свои старые уроки. Осторожность и разведка превыше всего. Для части членов их команды тревога выражалась в таком прагматичном скептицизме. Лучше умереть, делая расчёт, чем бежать наугад и кормить лес.
Весь аванпост, несмотря на разнородность реакций, как будто вдохнул и приготовился к делу. Надежда плотно переплеталась с опасением. Радость мешалась с расчётом. Где-то в глазах старших читалась холодная решимость, а в голосах молодых – звонкий азарт. Секунды тянулись очень медленно, и в этот промежуток мир вокруг аванпоста – деревья, скалы, туман – казался на время второстепенным.
К вечеру, когда траектория подтверждалась, в штабе прошли первые распоряжения. Усилить связь с флагманом… Подготовить две оперативные группы, в виде легкой – для быстрой разведки и тяжёлой – на случай экстракции… Выдать специальные локаторы… И держать в резерве отряд прикрытия… Но самое важное – в воздухе повисло то, чего не измерить приборами. Ощущение, что теперь уже никто не сможет спокойно ждать. Сигнал шел к ним, и вместе с ним шла надежда – и вместе с надеждой – страх.
Собиралась группа. Люди и их странные машины, артефакты, легкие доспехи, светящиеся камни, ловушки – всё это словно дышало ожиданием и тревогой. Старший командир, сухой и серый, со взглядом, уставшим от сотен вылазок, осматривал каждого бойца. Ветераны… Новички… Техники… Медики… Их лица казались чужими, но вместе они формировали плоть команды, ту самую плоть, что должна была пройти через странность этого мира.
Арианэль стояла у панели аванпоста. Её руки нервно сжимали поручни, глаза бегали между картами и списками экипировки, сенсорами и экранами. Внутри неё клубилось несколько эмоций одновременно. Тревога… Гнев на саму себя и своё бессилие… Чувство ответственности за каждого шага… Каждый вдох команды… Она повторяла в голове:
“Нельзя ошибиться. Нельзя упустить. Нельзя… потерять этот шанс вернуть её.”
Устройства буквально сверлили слух тихим звоном… Артефакты мигали и вибрировали, словно живые… Магические печати едва удерживали хаос… Каждый камень душ, каждый локатор, каждая грань металла – все они были частью этой маленькой армии, готовой к опасности, которую невозможно было точно измерить.
Группа вышла. Камни хрустели под ногами, шаги глухо отдавались в воздухе, наполненном напряжением. Молодой офицер передавал координаты, показывал странные кривые движения сигнала. Он петлял, уворачивался, исчезал и появлялся снова, как будто сам мир играл с ними в прятки.
Старшая сестра слушала, но не выдавалась в голосе её страх. Она скрывала трепет, наблюдая за стрелками и светом, за поведением бойцов. Но в голове не смолкал вопрос:
“Если сигнал идёт от какого-то местного существа, то… Что оно могло сделать с моей сестрой?”
Мгновение – и ветер донёс шорох. Легкое дрожание камней под ногами. Легкий гул аномалий, словно пространство тоже прислушивалось. Арианэль чувствовала, что теперь они не просто идут – они входят в пасть мира, который не желает гостей. Она отдавала приказы, крепко сжимая зубы, но внутри всё дрожало. Надежда и страх смешались в одном порыве.
Каждый шаг, каждое движение, каждый звук – всё было вниманием, все мысли концентрировались на одном. Ей было нужно найти и вернуть младшую сестру. И в этом мире, полном чудовищных аномалий и неведомых сил, даже простая тропа могла превратиться в испытание, где каждое дыхание было вопросом, сможет ли кто-то выйти живым.
Они шли. Шаг за шагом, но каждый шаг отдавался в воздухе странным, металлическим эхом, как будто сама планета слушала их. Тропинка петляла сквозь каменные утёсы, чьи тени ползли по земле, и каждый камень под ногами казался чужим, шепча о старых катастрофах, о чудовищах, которые дремали в лесной тьме.
Легкий ветер шевелил листья, и они издавали странный, почти музыкальный звон – как если бы сама флора пыталась предупредить о чем-то. Иногда звук превращался в тонкий скрежет, будто кто-то невидимый теребил ветви, следил, прислушивался. Ветеран поверялся к своим товарищам, но никто не произносил ни слова. Даже дыхание казалось слишком громким, слишком опасным.
Свет артефактов в руках бойцов подскакивал и угасал, словно реагировал на присутствие чего-то невидимого. Старшая сестра ощущала, как её сердце то учащается, то замедляется – почти в такт этому странному мерцанию. Каждый шаг мог привести к ловушке, к аномалии, к существу, которое не понимало ни закона, ни жалости.
И вдруг – движение в тени. Лёгкая дрожь земли, будто что-то под ней, что-то живое, наблюдало. Старшая сестра мгновенно подняла руку, жестом останавливая отряд. В глазах бойцов мелькнула та же тревога, что у неё: их подготовка, их
