Крылья за спиной - Саманта Миллс

– Спасибо. – Земолай натянула рубаху и пристегнула амуницию на место. – Как думаешь, Рустайя далеко?

Гальяна что-то прикинула в уме:

– Уже близко. Может, придет минут через двадцать, если не задержится.

– Скоро буду. – Земолай направилась к двери.

– Постой! Куда ты? – Гальяна вскочила.

– Недалеко.

– Но нам же скоро выходить! Сколько тебя не будет? А если Каролин раньше времени вернется?

Тимьян тоже оторвался от работы, но что они собирались делать, хватать ее?

– Когда Рустайя придет, помоги ему погрузить Зуба, – сказала Земолай. – Вернусь, когда вернусь. Я одолжу?

Она сгребла дорожный плащ Гальяны и накинула его на плечи. Не идеально, но так она хотя бы не выглядит ходячим арсеналом.

По лестнице она выбралась на открытый рынок и принялась высматривать метку святилища. Вон там, у входа, – видавшая лучшие времена крашеная деревяшка. Плотно закутавшись в Гальянин плащ, Земолай двинулась туда.

Верующие тонкой струйкой текли к металлической лестнице рядом с отметкой, дабы помолиться напоследок перед тем, как разойтись на ночь по домам. Аккуратно лавируя, Земолай проскользнула между ними и спустилась в туннель.

Внизу было тесно, царил интимный полумрак. Воздух пропитался десятком разных благовоний, от смеси старых и новых ароматов чесалось в носу и щипало глаза.

Святилища в центре города были устроены сложнее, в них имелись отдельные туннели для каждого божества. Здесь же все было скромно: один круг с вырытыми в стенах и занавешенными нишами по обе стороны от входа. Земолай неслышно ступала по утоптанному земляному полу, пока не нашла открытую нишу. Она нырнула внутрь и задернула занавеску.

В узком пространстве помещались мягкая скамеечка для коленопреклонения и пять символов из начищенной меди, прикрепленных к стене: кинжал, шестеренка, книга, молоток и пучок колосьев – просто и ясно.

Земолай прислонилась лбом к кинжалу.

– Я бы преклонила колени, но тогда, боюсь, уже не встану, – не без иронии прошептала она.

Пока она сюда добиралась, в голове роились тысячи просьб, но теперь, когда дошло непосредственно до исповеди, слова куда-то подевались.

– Я давно не молилась… – Земолай осеклась.

Глупость. Пустая трата времени. Но затем слова полились, как будто все это время вертелись на языке:

– Я совершала ошибки. Валяла дурака, иногда специально. То, что я собираюсь сделать… не искупит всего, что я натворила, но если что-то меняется, пусть начнется здесь и с меня. С той, у кого больше всего шансов все изменить.

Она снова замолчала. Правый бок по сравнению с металлом клинка казался прохладным, а левый все еще ныл после Гальяниных манипуляций.

– Защита и правосудие. Я по-прежнему в них верю. Я по-прежнему верю, что нам нужны воины, стражи. Щит. Но… кого защищать, если не остальных Четверых?

Кинжал молча свидетельствовал. Меха-дэва никогда не отвечала. По крайней мере, словами.

– Пожалуйста, – прошептала Земолай и снова прижалась лбом к сверкающему лезвию. – Пожалуйста, помоги мне поступить правильно.

Она подождала, сколько позволяло время, а потом вернулась к своей новой пятерке и стала готовиться к битве.

В очередную холодную, ветреную ночь Земолай приближалась к башне Кемьяна – возможно, в последний раз. Гул празднования они заслышали еще на полпути через округ Пава. Каждый балкон на башне светился, но это была лишь иллюзия аншлага – огни служили маяком, ясной конечной целью для новичков-крылатых, отправившихся в первый полет. В вечеринке, пусть и шумной, участвовали только оставшиеся дома курсанты.

Тележку с трупом Зуба мятежники бросили в округе Каролин – ирония, считанная всеми одинаково. Земолай не радовала перспектива навлечь неприятности на тихий рабочий район, но дальше с таким грузом было не продвинуться – сработал бы резонансный чип Зуба, с которого сняли глушитель, и включилась бы сигнализация на башне.

Земолай объяснила деткам, что пропустить вылет поисковой группы невозможно. И когда те выдвинутся, сами они должны находиться на расстоянии короткой перебежки от входа в башню.

На цель заходили с юга, огибая тренировочный полигон по большой дуге. Кемьяна росла на глазах, становясь все ярче и прекрасней, и Земолай невольно задумалась о том, как давно она не приближалась к башне вот так, пешком по земле, и не через ворота для адептов, а через менее людную грузовую часть. Но даже в те поры это не было вот так, в суете и в темноте. Зачем крылатой Водайе на первый этаж, куда привозят продукты из деревень? Для автоматизированной системы датчиков это значения не имело.

Ночное небо плотно затянули облака. Заговорщики притаились в тени жилого дома и наблюдали, как мерцают огни на башне.

Минуты еле тянулись. Они ждали, затаив дыхание, пока Земолай не начала беспокоиться, что Водайя все-таки не заберет своего Зуба этим вечером. Ее план строился на том, что Водайя отправит воинов к оплоту мятежников. Наверняка за Зубом пойдут сильнейшие. Наверняка.

И наконец:

– Есть, – выдохнул Рустайя.

На тринадцатом этаже с грохотом распахнулись балконные двери. Один за другим крылатые стремительно взмыли в воздух, ловя восходящие потоки на предпочитаемой высоте, и устремились на другой край города.

– Вперед! – скомандовала Земолай.

Они выскочили из укрытия и, словно мыши, прошмыгнули к двери доставки, громадной и обитой со всех сторон толстыми полосами металла. Земолай повозилась с датчиком, на миг испугавшись, что он принимает только ладонные чипы (обновление, несовместимое с ее десятилетней давности технологией), но скоро обнаружила на боковой стороне коробки отверстие для прямого контакта. Земолай воткнула шнур Зуба в порт на животе и подключилась. Отклик пришел мгновенно.

Это было жестоко – ощущать у себя в боку тепло затребованной энергии, жалкие крупицы по сравнению с тем, что ей некогда подчинялось. Дыхание сбилось. В глубине души она не знала, как отреагирует старый порт, но дверь открылась с резким щелчком. Меха Водайя могла пройти куда угодно.

Внутри они протискивались между рядами полок, пока не добрались до следующей двери, очередного датчика, и через несколько мгновений очутились в коридоре.

Земолай прикрыла глаза, мысленно корректируя направление.

– Направо, – тихо скомандовала она.

Длинный и темный коридор чуть пульсировал музыкой. Лишь тонкая перегородка отделяла мятежников от пировавших в большом зале Павы. Пока новые выпускники поднимались на гору Рухова Голова, их сверстники молились богине по-своему. Они топали, скандировали, дрались и целовались. Они пели песни в честь победителей и пили за мертвых. Они возносили хвалу меха-дэве потом своих тел и жаром своих сердец.

Земолай с трудом подавила желание заглянуть внутрь. Ей отчаянно хотелось посмотреть на новое поколение курсантов, полные надежд свежие лица, еще не затертые рутиной. Никого