Маг – хранитель Слова - Вячеслав Теркулов
– Дракон! – с гордостью проговорил Тяжёлый Кулак. – Я убил!
Если исходить из размеров черепа, дракон вряд ли превосходил размерами верблюда и, скорее всего, представлял из себя нечто похожее на комодоского варана. Но Вальдемар решил не заострять на этом внимание.
Внутри царил полумрак. Горели три или четыре коптилки, дававшие больше дыма, нежели света. За столами сидели люди числом около полудюжины. Прихлёбывали из гранёных стаканов желтовато-коричневую жидкость. Трое играли в карты, судя по безвкусно размалёванным «рубашкам», самодельные. Один дремал, привалившись спиной к стене и надвинув на глаза широкополую шляпу. За стойкой в глубине зала скучал, задумчиво протирая полотенцем стакан, бородатый мужчина. Из-за густой проседи ему можно было дать лет пятьдесят, а то и побольше. Чистый передник. Голова повязана цветастым платком.
– Это Якоб, – пояснил Жиль вполголоса. – Он староста посёлка. С ним нужно говорить вежливо.
Вайс согласился с этим тезисом, вовремя заметив тяжёлую дубину, лежавшую на двух кронштейнах позади хозяина бара… или салуна… или корчмы… Как питейное заведение могло называться в этом мире? Да, впрочем, не важно. Со всеми людьми следует говорить вежливо, пока они первыми не начали грубить. Особенно, если у них такой цепкий взгляд и руки лесоруба, а не бармена.
– Добрый вечер, Якоб! – громко проговорил Жиль, подходя ближе к стойке.
– И тебе добрый вечер. Кто это? – без долгих предисловий староста кивнул на незнакомых ему людей.
– Это Вальдемар Вайс – странствующий рудознатец, – представил мага предводитель охотников. И продолжил, выказывая недюжинную память: – А с ним Хельсинг – стрелок и наёмник, повелитель машинок, несущих быструю смерть.
Якоб продолжал невозмутимо протирать стакан.
– Рудознатец, говоришь? Лозоходец, что ли?
– Ну, уж нет, – улыбнулся Вальдемар. – Шарлатанством не балуюсь. Могу искать образцы горных пород на местности, определяю, для чего их можно использовать, посоветую, как лучше достать из земли ископаемые. Полагаю, шахты вы строить не сможете, но проходить неглубокие шурфы научу.
В глазах Якоба мелькнуло уважение.
– Что такое шурфы?
– Глубокая яма. Что-то вроде колодца. Оттуда можно доставать железную руду, медную, рассыпные золото и серебро. Если, конечно, они есть на ваших землях.
– Золото… И много ты нашёл золота?
– Позволь мне не разглашать тайны людей, которые нанимали меня, – многозначительно улыбнулся Вайс. – Могу лишь сказать, что приходилось отыскивать. Но ты должен понимать, что золото в земле попадается не часто. Это не глина.
– Понимаю, – кивнул Якоб. – Да и золото мне ни к чему. Его не съешь, когда умираешь от голода. А вот глина! Ты можешь отыскать мне хорошую глину? Такую, чтобы горшки получались лёгкими, звонкими и не трескались.
– Не могу ничего обещать. Мне нужно осмотреть местность. Взять образцы.
– Хорошо, – Якоб посмотрел на свет через стакан, – считай, что я тебя нанял, – он взял следующий стакан. – За еду и ночлег. А второй? Что он умеет?
Жиль привалился грудью к стойке. Произнёс негромко:
– Он убил муржука!
На Якоба его слова не произвели никакого впечатления. Хотя, возможно, хозяин бара умел превосходно скрывать эмоции. Если так, то ему бы в покер играть, а не выпивку по стаканам разливать.
– Он убил муржука на расстоянии.
– Из лука?
– Тебе же сказано, – вмешался Вайс. – Он – повелитель машинок, несущих быструю смерть.
Незаметно подмигнул Саше.
«Смит-энд-Вессон» выскочил из кобуры, прокрутился в пальцах Хельсинга, словно маленький пропеллер и уставился в один из светильников.
– Ты же слышал истории об оружии, которое убивает на расстоянии? Об оружии, которое убивает быстро и надёжно?
– Наши предки владели им до Толчка, – добавил Жиль.
– Это сказки. Я слышал очень много сказок. В детстве даже верил им. О Силе, которая текла по проводам – грела, освещала, заставляла двигаться разные полезные приспособления. О маленьких машинках, через которые можно было говорить с человеком, даже если он в тридцати днях пути от тебя. Слышал о вонючей жидкости, которую заливали в большие машины, а они перевозили тяжести и даже людей…
Вайс пытался понять – аборигены деградировали так быстро или с момента катастрофы прошло больше времени, чем он изначально предположил? Может быть, неизвестный катаклизм похоронил не только технические приспособления и соответствующие технологии, но и людей, которые владели инженерным знанием? Если в мире остались только обладатели начального и среднего образования, не любившие читать книги, знавшие только повседневные бытовые дела и заботы, то они легко переключились на добывание хлеба насущного и, в целом, на выживание, не пытаясь что-то совершенствовать в окружающем мире.
– А ты слышал о такой штуке, как книга? – спросил он Якоба. – Сказки ты читал?
В зале неожиданно воцарилась тишина – слышно, как жужжит большая зелёная муха.
– Никогда не произноси этих слов, – с угрозой проговорил Якоб. – Зло, разруха и голод пришли в наш мир из-за тех, кто владел этим колдовством. Ещё дед моего отца видел, как они пытались изменять мир под себя вместо того, чтобы жить в согласии с ним. Эти люди жили в городе, строили высокие дома, делали дороги, которые не раскисают от грязи, создавали разные машины – от самых маленьких, которые пели, разговаривали, могли разбудить, до огромных, которые сами могли делать другие машины. Мир возмутился и стряхнул их со своей спины, как собака стряхивает воду с мокрой шерсти. После Толчка выжившие люди бежали из городов. Мы сражались с теми, кто и до того жил в сёлах, выжили и заключили мир. Когда мой дед был в моих годах, люди ненадолго вернулись в города. Они нашли и уничтожили все эти… книги, – он словно выплюнул слово. – Всю эту мерзость, созданную прислужниками Тьмы, отыскали и сожгли. До единой.
Вайс изо всех сил старался не показать удивление и возмущение. Всю жизнь он относился трепетно к печатному или рукописному слову. Он рос с книгой на столе или под подушкой, учился в школе, а после в институте, не выпуская книги из рук. Будучи уже членом Совета магов-хранителей Донецка всё свободное время посвящал чтению, а в новом, двадцать первом веке приобрёл статус писателя, чьи романы публиковались в Москве и Санкт-Петербурге. В конце концов, именно он с полковником Тополиным и несколькими писателями, поддержавшими в 2014-м году «русскую весну» в Донбассе стояли у истоков создания Союза писателей Донецкой Народной Республики. Конечно, он читал знаменитый роман Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», но всегда понимал его, как аллегорию, роман-предостережение, намёк на избыточную цензуру и нетерпимость к инакомыслию в тоталитарном
