Карантин - Влада Ольховская
Боль обрушилась на нее в момент, когда она была слишком далеко от двери, чтобы выбраться.
Глава 10
Всего нашли четырех человек. Трое мужчин, одна женщина. Самые тяжелые травмы у одного из мужчин, он передвигался исключительно благодаря сложному протезу, заменившему ему обе ноги. Самые легкие – у женщины, ей не хватало трех пальцев и части ладони на правой руке. При задержании никто из них не сопротивлялся, они позволили отвести себя в камеру. Разумеется, все они отрицали, что работают на продавца игрушек, они даже не знали, кто это. Но это было бы правдой в любом случае – он не спрашивает, хочет ли кто-то на него работать, он просто берет то, что ему нужно.
Лендар даже предположил, что теория не была верна с самого начала. Да, у двух людей, которые несли волю неведомого существа, были протезы… Но у одного – вполне легальный, который просто починили в Семи Ветрах! Да и у беженцев протезы были сделаны в разных местах. Не означает ли это, что их нужно отпустить?
– Можно, – согласился Марк. – Но как только они смогут вспомнить все, что с ними было.
– В смысле? – растерялся Лендар.
– Насколько я понимаю, когда продавец игрушек берет их под контроль, их настоящее сознание отключается. Соответственно, воспоминания об этом времени у них не сохраняются. Если у них нет многочасовых провалов в памяти, шансы того, что они невиновны, куда выше.
Однако провалы были. Не только о времени, проведенном в дороге, о днях, которые прошли в Объекте-21, тоже. Как и следовало ожидать, люди не сочли это признаком беды. То, что они не могут вспомнить, они списывали на стресс, травмы и усталость. Но даже если бы все ограничивалось только этим, Марк уже не рекомендовал бы выпускать их. А тут еще и добавился другой настораживающий фактор: их спутники тоже не могли сказать, куда порой направлялись эти люди.
В случае с каждым из четырех задержанных были ситуации, когда человек исчезал непонятно куда. Просто уходил и все, а если его спрашивали, отвечал нечто невразумительное.
– Вот и что нам с ними делать? – спросил Лендар. Он больше не смотрел на Марка как на живую помеху или даже на студента. Он действительно ждал совета. – Обследовать, понять, как он это делает?
– Слишком опасно. Комната, в которой они находятся, глушит сигнал. Но как только они выйдут оттуда, он наверняка воспользуется этим. Необходимо просто сообщить Черному Городу, пусть пришлет оборудование, которое подходит для их перевозки.
– Ясно… Можете идти, Вергер.
Судя по тому, что задержанные остались в камере, Лендар действительно передал расследование Черному Городу. Марк понятия не имел, чем это обернется, но сам он в любом случае уже сделал все, что мог.
В соседней камере с задержанными разместились Назар и Лиза Волковы. Арестовали только его, дочь просто попросила оставить ее рядом. Марк не представлял, что с ними будет, да и не спрашивал, знал, что ему не понравится ответ. Какие тут могут быть варианты? Назара, скорее всего, казнят, Лизу пощадят, но без него она долго не протянет, так что милосерднее сразу убить обоих. Защищать Волкова Марк не собирался, он слишком хорошо помнил, с какой легкостью этот человек обрек на смерть Нико. Да, ради дочери. Но разве Нико от этого легче, разве она соглашалась отдать жизнь за Лизу Волкову? Быть хорошим за чужой счет очень легко, нет в этом особого благородства.
После завершения миссии в лазарете оказались и Нико, и Леони. Обеих хотели поместить на ускоренное исцеление, однако Нико от этого сразу отказалась. Она, похоже, была смущена тем, как легко ее удалось ранить. Теперь она будто наказывала себя за это: она позволила Аделаиде зашить рану, не более, и с решительным видом терпела боль. Марк считал это глупостью, но не вмешивался, он уже усвоил, что Нико упряма как ослица, и если она настроилась страдать, помешать ей невозможно.
А вот Леони никто не спрашивал, чего она хочет, ее сразу поместили в капсулу с гелем. Марк признавал, что состояние у нее и правда паршивое: изначально ножевое ранение не было опасным, однако его оставляли без внимания слишком долго, она еще и подцепила какую-то инфекцию, плюс обезвоживание и истощение… Пока все указывало, что Леони все-таки справится, однако это будет непросто.
Марк чувствовал определенную вину перед ней. Он знал, что ничем ей не обязан, но понимал он и то, что она ждала его. Не дурак ведь, заметил… А он вынужден был выдерживать мучительно долгую для нее паузу, сначала – отвлекаясь на другие задания, потом – планируя одновременное нападение.
В том, что случилось, вроде как не было ничего страшного, Леони положено терпеть то же, что и остальным. Однако Марка не покидало чувство, что для нее это все неестественно, ей вообще не место здесь… Как бы умна она ни была, из нее вряд ли получится хороший Мастер Контроля, она просто не создана для войны. Однако его мнение никто не спрашивал, а сама Леони явно не собиралась уходить.
Он не знал, зачем пришел к ней. Сначала Марк заглянул в зал, хотел проверить, не будет ли он лишним. Но Леони обрадовалась ему, и просто захлопнуть дверь уже не получилось бы.
Леони размещалась в той же капсуле, что и он. Без одежды, так нужно для работы аппарата, но при этом сверху она была прикрыта панелями с датчиками, смущаться было нечему. Марк обратил внимание на то, что в случае Леони машине пришлось работать куда активней, чем когда был ранен он.
Навещая его, Геката привела с собой робота, которого бесцеремонно использовала как стул. Марк до такого не додумался, поэтому остался стоять возле капсулы.
– Как ты? – спросил он.
– Нормально! – с нарочитой бодростью отозвалась Леони. – Заживаю активно!
– Тебе больно?
– Нет, ты что! Конечно же, нет!
Это было странно… Она лгала ему. Марк не был тонким знатоком человеческих душ, он не умел определять ложь по полунамекам и отведенным взглядам. Но здесь это и не требовалось, Леони была вся на виду, как маленький ребенок.
Он понимал, почему она врет: все еще смущена, хочет всем доказать, какая она на самом деле сильная. Вопрос в том, почему ей больно! Он прекрасно помнил свое пребывание в машине, боль ушла довольно быстро. Да и ресурсов для Леони не жалели, аппарат запустили на полную мощность… Марку совсем не нравилась такая аномалия, но он отогнал тревожные мысли. Он ведь
