Карантин - Влада Ольховская
Дальше начиналась территория небоскребов, и туда не ходили как раз обычные горожане, если не было острой необходимости. Чаще всего путь Гекаты лежал к дому общих собраний: величественной высотке, на крыше которой размещалась круглая обзорная площадка, нравившаяся большинству Воплощений. Изначально ей не хотелось сюда идти, пустая болтовня ей наскучила. Но теперь, когда она узнала, где ее ждут на самом деле, дом собраний показался непривычно желанным…
Не нужно поддаваться.
Ничего плохого не случится.
Она ничего не сделала.
Но сколько бы Геката ни повторяла себе это, страх, уже вцепившийся в нее паразитом, отказывался отпускать. Все, что она сейчас могла, – это изобразить уверенность, не позволить себе слишком торопливых движений, сохранить гордость и достоинство.
Поэтому она так же невозмутимо, как обычно, прошла по улице к самому высокому из небоскребов, непроницаемо черному, будто пожирающему солнечный свет. Окон в нем не было, и не было способа выяснить, что происходит внутри. Особенно при том, что живые даже приближались к этому зданию очень редко. Но движение там все равно было – мертвых. Именно туда съезжались капсулы с трупами, собранными по всей контролируемой территории. О том, что происходило с ними дальше, мало кто знал… Геката как раз знала, однако это ее не успокаивало.
Величественные двустворчатые ворота распахнулись перед ней, пропуская внутрь. Эти предназначались только для Воплощений, капсулы провозили через другой вход, и Геката помнила, что увидеть их можно лишь снаружи, внутри – нет. Живые с мертвыми не пересекаются… до определенного момента.
Она оставалась верна себе до конца. У ворот она не сделала ни единой паузы, миновала их с гордо поднятой головой, пошла дальше, не останавливаясь. Окон здесь действительно не было, но света хватало. Казалось, что он льется сразу отовсюду, магия, настоящая магия… Геката же знала, что светильники скрыты на стыках зеркальных черных плит, которыми оформлены стены, потолок и даже пол. Оттуда он поступает, а потом рассеивается в отражении, создавая эффект воздушного сияния.
Она будто оказалась внутри обсидиановой шкатулки, хотя Геката прекрасно знала, что это на самом деле не обсидиан. Материал казался скользким, одно неверное движение – и ты упадешь. Но она уже проходила здесь, помнила, что это лишь иллюзия, и шла быстро, не беспокоясь, что ее подведут высокие каблуки.
Человек, случайно оказавшийся внутри, сказал бы, что здесь тихо, пусто… жутко. Только длинные коридоры, нет окон, да еще и дверей нет, и непонятно, чем занято пространство. Не слышно голосов и дыхания, лишь одинокие шаги Гекаты нарушают тишину. Однако Геката была Воплощением, она знала, что здание живет, просто по-своему. Оно не предназначено для людей, поэтому дверей совсем мало, однако пустот здесь нет, пространство занято тем, что делает его бесценным. Небоскреб постоянно вибрирует, он полон движения, все это часть реальности Черного Города, где жизнь и смерть едва различимы.
Геката пересекла коридор и остановилась перед дверями лифта. Они с мелодичным звонком открылись перед ней, предоставляя доступ в обитую черным бархатом кабину. Никаких кнопок здесь не было, потому что не гость решал, куда ему ехать.
Она по-прежнему делала то, что нужно, хотя память вовсю работала против нее… У этой башни нет названия и не было никогда, но Геката прекрасно знала, как небоскреб между собой прозвали Воплощения. Сюда приходят умирать… Не сами приходят, а потому что зовут. Но ведь не просто так же! И не только за этим, не только, есть и другие причины…
Лифт поднял ее очень высоко, она это почувствовала. Над большинством механизмов, над безостановочно бьющимся сердцем Черного Города. В то ограниченное пространство на высоте, которое было предназначено для людей – или тех, кто был людьми.
Лифт выпустил ее перед черным зеркальным коридором, интерьерным близнецом того, по которому она уже прошла. Здесь Геката впервые позволила себе небольшую слабость, она остановилась возле закрывшихся дверей лифта. Она ждала, что к ней обратятся, что Совет или кто-то еще даст пояснения… Она ведь имеет право знать!
Надеялась она напрасно, да и зря обманывала себя. Зачем ей знать? Если она умрет, знания станут бесполезны. Если выживет, все поймет сама.
На другом конце коридора распахнулись двери, ведущие в темноту. Но свет Гекате был и не нужен, она знала, что там, слышала плеск воды. Что ж, если Черный Город так решил, ее задача – подчиниться, а не метаться тут, как испуганная курица.
Геката сделала шаг вперед и с этого момента больше не останавливалась ни на миг. Все ее движения были уверенными и плавными, одно переходило в другое, ничего лишнего. Не замедляясь, она скинула плащ, на ходу, умудрившись не запутаться, сняла сапоги, платье… Все, что на ней было, чтобы предстать перед Черным Городом такой, какой он ее когда-то создал.
Она знала, что весь просторный зал за дверями занят черной водой – один сплошной бассейн, упирающийся в стены, выбраться можно только через порог, который она только что перешагнула. Она не задержалась, помнила, что спуск пологий, нырять не обязательно. Вода приняла ее, обняла, как старый друг, с которым они не виделись слишком давно. Собственного света тут не было, он просачивался только из коридора, однако двери уже начали закрываться, погружая зал в кромешную тьму. Геката просто отстранилась от ставших бесполезными глаз, сосредоточилась на других чувствах.
Она помнила, на что способен этот зал. Знала, что тут умирают – но знала, что и выживают. Она уже бывала в этой башне и вышла отсюда! Геката держалась за эти воспоминания, убеждала себя, что все повторится снова, даже если у Черного Города есть поводы для недовольства ею. Ей ведь не больно, вода не холодная, температура идеально совпадает с температурой тела, из-за этого кажется, что она не плывет, а парит… Все будет хорошо. За что ее наказывать? За то, что она до сих пор не поймала продавца игрушек? Так ведь никто не поймал! За ее увлеченность Марком? Но это не мешает Черному Городу, Марк полезен, все хорошо…
Геката даже убедила себя в этом, сумела поверить, улыбнулась в темноту, ожидая, что
