Душа мира - Мария Токарева
– Что ж… Может, настало время рассказать, – пробормотал он, опираясь на верный меч, чтобы подняться с одного колена. – Но сначала нам обоим надо отдохнуть.
– Не уходи. Располагайся в башне. Отдыхай сколько потребуется. Только расскажи! Что угодно. Какая угодно правда лучше неведения, – твердо, но радушно проговорил Раджед. Сумеречный Эльф примирительно кивнул, устало массируя лоб.
Вскоре он расположился в одних из покоев башни, быстро стянул доспех, неизменно пристроил рядом с собой меч, по-походному зябко завернулся в одеяло словно в плащ. И проспал двое суток, отключился подобно механизму, у которого закончился завод.
Раджед даже опасался, не умер ли бессмертный Страж, изредка заглядывая в покои. Однако Сумеречный Эльф спал как человек, словно воин, который сражался несколько ночей кряду без передышки.
«Какой же тяжелый груз ты несешь, приятель, если даже такой силы тебе не хватает», – думал с грустью Раджед.
За двое суток его неумолимая жажда ответов не исчезла, царапая предчувствием чего-то недоброго. Раньше ему казалось, что черная тень с вороновыми крыльями – это лик его скорой гибели. Когда Илэни перерезала горло, так и вовсе почудилось, будто страшная птица сомкнула над ним полог из непроницаемых перьев, вымела ими воздух и разогнала весь свет. Однако удушье и боль отступили стараниями измученного Стража. Похоже, Сумеречный Эльф отдал последние крупицы своей силы, чтобы явиться вовремя и не допустить непоправимого.
– Спасибо тебе, друг, – прошептал Раджед, в полной мере оценив такую самоотверженность. Страж что-то выдохнул сквозь сон, не разлепляя крепко смеженных век. Янтарный льор заботливо рассматривал товарища, отмечая, что исчез пугающий оттенок кожи, да и к губам прилила кровь, отогнав черную обморочную кайму. Возможно, Стражу помогала восстановиться и магия башни.
Пока Сумеречный Эльф отдыхал, Раджед разузнал о происходившем вокруг у малахитового льора, поразившись, что Сарнибу и неопытным мальчишкам удалось прогнать из башни Нармо и Илэни. Скромные товарищи не слишком-то вдавались в подробности, рассказывая о поединке. Но, оценив состояние тронного зала, янтарный чародей догадывался, насколько мощная магия в нем схлестнулась.
«И с такой силой малахитов ты никогда не пытался захватить весь материк?» – мысленно поразился Раджед. Сарнибу с виноватым видом докладывал, что пробиться к топазовой башне все еще нет возможности, а Нармо явно готовит новый удар.
– Да чтоб его разорвали все похищенные самоцветы! Он уже ничего здесь не получит, – только выругался Раджед.
Он храбрился, но с содроганием рассматривал развороченный портал, словно убил любимое животное или даже дорогого человека. Зеркало вновь молчало, вдоль него пролегла сеть трещин, и отражения терялись между неровных острых борозд.
Раджед пододвинул исцарапанное кресло, вновь садясь возле портала, как в те чудесные – хоть и исполненные светлой печали – дни, когда портал работал. Предчувствие встречи согревало и давало надежду. Ныне предстояло осмыслить, как воспринимать эту черную, покрытую копотью пожарища пустоту, в которую превратился тронный зал. Хозяин башни обводил его долгим тоскующим взглядом, затем прикасался в бесполезной надежде к зеркалу, подносил к нему свой талисман, словно кружку воды к хладным губам недавно умершего. Все тщетно!
Конечно, ведь заклятье начертали в самой древней книге создатели портала, кто-то из рода Икцинтусов, великие ученые, мыслители, способные связать два далеких мира. Получилось ли это у них случайно или что-то манило именно к Земле – записи умалчивали. Как и об именах.
Зато донесли верную инструкцию по уничтожению, где так и значилось: «Портал не восстановится никогда». Впрочем, они же не пробовали его разрушать! А значит, еще оставалась надежда. Терзало это странное чувство, чуждое рациональным льорам. Раджед неукротимо надеялся! И черные полосы непробудного отчаяния бесконтрольно сменялись в душе всполохами яростной мечты, которую не иссекли и не погубили выпавшие фрагменты чудесного зеркала.
– С добрым утром! – приветствовал Сумеречного Эльфа Раджед на рассвете третьих суток. За это время чародей успел восстановить оборонную магию на границах и проверить, что случилось с защитой башни. И, к своему удивлению, обнаружил, что магия не изрублена на клочки и не сожжена более мощными заклинаниями. Ее словно раздвигали, как гибкие стебли травы. «Либо какой-то из чужих талисманов Нармо, либо сразу несколько. Либо магия Илэни. Но что теперь? Если они вернутся, то только ради мести», – отметил Раджед.
– Доброе… Вот дела: сначала ты проспал трое суток, теперь я – двое.
Сумеречный Эльф с нарочитой беззаботностью растирал шею. Выглядел он уже привычно, лишь юлил, норовя ввернуть какую-нибудь шуточку за скромным завтраком. Однако Раджед намеренно не реагировал. Щемящее предчувствие разрослось, точно гигантское древо из семечка. Достаточно заронить лишь призрак сомнений, чтобы пытливый ум сложил пугающую теорию.
– Ты помнишь наш договор? – вскоре сухо оборвал Раджед, опасаясь, что Сумеречный Эльф вновь ускользнет от ответа легким дымком.
– О чем? – играл в непонимание друг, однако набросил капюшон, выдавая свое беспокойство.
– О правде! – стукнул по столу Раджед, да так, что рюмки подскочили.
– Ох… Только знай: если я расскажу, то ничего не будет по-прежнему.
– По-прежнему? Мир рушится на моих глазах! – Раджед указал в сторону затворенного окна, потом махнул на портал. – Я пожертвовал собой, чтобы спасти Землю и Софию! Ты знаешь льоров, которые жертвовали собой хоть во имя кого-то? Нет! Эльф! Ничего уже не будет по-прежнему!
Раджед с глухим гневом опустился на место, стиснув виски, в которых нарастал противный гул. Что-то приближалось, что-то громко печатало шаг, словно полки солдат. И не предчувствие гибели, как раньше казалось. Ворон вновь раскрывал бесконечные гигантские крылья. Он отражался в Сумеречном Эльфе, сходился с ним единством формы и сущности.
– Я поклялся твоей матери не рассказывать. Но… – осекся Страж, облизнув губы, глубоко вдохнул и твердо начал: – Похоже, нет выбора. Радж… ты когда-нибудь задумывался, как случилась чума окаменения?
– Об этом все задумывались, – дернул плечами Раджед, нервозно лохматя длинные волосы.
– Значит… пришло время раскрыть тайну. Пока я достаточно смел для этого. – Сумеречный Эльф встал с места. – Да, это из-за меня. И тебя.
Раджед опешил, поднимая на собеседника непонимающий взгляд.
– Что? Я здесь при чем?
Над правым глазом резко и отчетливо пульсировала кровь, на лбу вздулась жила, рука же невольно потянулась к талисману – так всегда делали льоры в случае опасности или сомнения, словно обращаясь к мудрости предков. Но ныне они молчали. И Сумеречный Эльф не торопился говорить, губы его кривились, словно наружу рвался
