Карантин - Влада Ольховская
– Что?.. Нет, Гамри, в смысле, лейтенант Гаетано работает с нами уже много лет! В Ворота-3 он перевелся четыре года назад, до этого был в патрулях, в разведке… Великая Жрица, я не знаю, в чем вы его подозреваете, но лейтенант Гаетано – хороший военный, он верен Черному Городу.
Какой любопытный поворот… Но не шокирующий. Геката за свою жизнь поймала слишком много предателей, чтобы появление нового застало ее врасплох.
– Где он сейчас? – только и спросила она. – Не просил о переводе?
– Нет, что вы! Работает как работал!
– Отведите меня к нему.
Геката допускала, что он окажется на другой стороне реки. Тогда, даже если она снова прыгнет, его успеют предупредить. Но предполагаемый хороший военный Гаетано находился на дежурстве, он по-прежнему работал в пункте досмотра грузового транспорта, именно там он не так давно пропустил на контролируемую территорию мутантов.
Или не пропустил? Версия, изначально казавшаяся безупречной, все-таки дала трещину. Если Гаетано – предатель, разве не логично ему было удрать отсюда? Он знал, что сделал, знал, что кровавый след может привести к нему. Не обязательно даже увольняться, вызывая подозрения, можно вполне законно перевестись, он проработал на границе достаточно долго для этого.
Да и продавец игрушек куда смотрел? Ему следовало убить своего союзника, устроить несчастный случай вроде падения в реку – и все, как минимум допроса не будет! А если это был не он, то почему именно в день, когда на досмотр прибыли подходящие грузовики, случилось нападение мутантов?
Геката быстро смирилась с тем, что не угадает. Однако она не сомневалась, что обмануть ее Гаетано не сможет. Один допрос – и все станет на свои места, никто еще не выдерживал.
На этот раз Гаетано работал не один, с напарником, как и положено. Насколько удалось разобраться Гекате, после того случая в его поведении ничего не изменилось. Он всегда был приветливым, по выходным напивался с друзьями, однако ни разу не ляпнул ничего подозрительного, он был расслаблен… Еще одна трещина на идеальной версии. Нужно ждать допроса.
Только вот допроса не было. Гаетано не предупреждали о том, что она придет, и все равно он узнал ее. Не потому, что они хоть раз общались… Может, он видел ее издалека, а может, просто догадался, что лишь Воплощение способно так выглядеть, да еще и заставить офицеров кланяться. Гаетано ничего не сказал, ничего не пояснил, не попытался притворяться, он сразу сорвался на бег.
Такого не ожидал никто. Офицеры и напарник Гаетано беспомощно замерли, пытаясь понять, что происходит. Геката это как раз понимала, и, если бы она стояла достаточно близко, эти его беговые упражнения закончились бы, едва начавшись. Увы, обстоятельства сыграли против нее: лейтенант находился на другом конце просторного зала для досмотра грузовиков, на пути стояли роботы-погрузчики. Геката все равно бросилась в погоню мгновенно, но когда она добралась до двери, через которую удрал Гаетано, его уже не было поблизости.
Не важно. Она могла отыскать его – по шагам, по запаху, по грохоту испуганного сердца. «Догонялки» Гекату раздражали, но они же помогали ей: теперь не придется тратить время на вежливую часть допроса. А еще она успела почувствовать, что лейтенант – человек, не какой-нибудь робот-двойник, подменивший настоящего военного. Получается, очередной предатель… А их жалеть не надо.
Однако оказалось, что Гаетано и сам не собирался себя жалеть. Он не пытался убежать от Воплощения, Геката нашла его очень скоро, он свернул в соседний зал. Ну а там располагалась большая утилизационная печь, предназначенная для уничтожения любых форм жизни, пробравшихся из пустошей. Обычно в просторной бочкообразной камере оказывались шипящие мутанты или безмолвные паразиты, бросавшиеся на прозрачное наблюдательное окошко металлического люка. Теперь там замер человек в военной форме.
Геката просто не успела ничего сделать. Лейтенант запустил программу сразу же, как только вошел в комнату. У него оставалось секунды три, чтобы скользнуть в люк, с этим он справился. Дальше замок заблокировался – и в печь хлынуло пламя, могучее, всепоглощающее, уничтожающее Гамри Гаетано, который теперь метался по камере с криками, надежно заглушенными изоляцией.
Минута – и нет никакого хорошего лейтенанта, служившего Черному Городу много лет. Есть только прах на раскаленном металле… И есть разговоры о предательстве за спиной у Гекаты. Это болтают только-только подоспевшие офицеры. Они ничего не знали, не подозревали, не верили, и теперь они чувствуют себя обманутыми, они прячут горечь и обиду за оскорблениями.
Какой подонок.
Слишком быстрая смерть, всего-то пару секунд помучался!
Ну, хоть не ушел безнаказанным…
Но они добрались слишком поздно, когда он уже горел. Геката стала единственной, кто успел заглянуть в печь за миг до того, как вспыхнуло пламя, единственной, кто видел глаза Гаетано перед смертью…
И лишь она могла сказать: он был совсем не тем, за кого его все сейчас приняли.
Глава 6
Зо́ран Ла́зик никогда не хотел становиться Мастером Контроля, и во всю эту историю он вляпался по глупости. Ну сколько там лет ему было, когда ему подсунули первый тест? Семь, восемь? Он просто хотел снова стать лучшим, зная, что это порадует маму и бабушку. Он даже не догадывался, что это определит всю его дальнейшую жизнь.
Уже когда он попал в военную академию, многие курсанты рассказывали об ужасах дороги и опасностях жизни в дальних Объектах. Зоран слушал это, как страшную сказку, замирал, страдальчески морщился, порой даже мучился от ночных кошмаров – он всегда был впечатлительным. И все же в глубине души он долгое время не мог поверить, что мир бывает еще и таким.
Потому что его личный мир оказался куда более приятным и безопасным. Испытание дорогой познала только его бабушка – и даже она была тогда маленькой девочкой, от которой ничего не зависело. Ее родные защищали ее, кормили, не давали уйти с охраняемой территории, позже построили для нее дом, в котором всегда было уютно и тепло. Ее мать приучила ее спать в специальной повязке, закрывающей глаза и уши, поэтому, даже если на лагерь беженцев нападали, девочка могла благополучно это все не заметить.
– Мама была психологом, знала, что в ту пору личность формируется, – рассказывала потом бабушка. – Ну а еще, думаю, она хотела, чтобы я умерла во сне, так ничего и не поняв, если бы они не сумели меня защитить.
Мама родилась уже в эпоху
